Красное золото

Олейниченко Виталий Ростиславович

В общем, и это грустно было неимоверно.

Мне стало совсем печально и я, чуть не прослезившись, открыл третью бутылку пива. В эту минуту до кухни добрался разбуженный нашим многоголосым хором хозяин квартиры и общий треп принял новое, менее минорное и напряженное, направление.

Поскольку все в этой компании, кроме меня и Ирэн с Галкой, работали (если это можно назвать работой) «челноками», то и разговор, наконец, закрутился вокруг «челночного» бизнеса и проблем, с ним связанных. Миша, залпом выпив бутылочку «Датского», задумчиво поведал, что таможня совсем обнаглела, «в черную» дерут больше, чем Починок — «в белую»; перевозчики регулярно задерживают карго; «кураторы-крышеватели» снова повышают налог; и теперь его бизнесу, похоже, скоро придет бесславный

конец, потому что даже в «два конца» не всегда получается, а расходов много, и что делать дальше он, Миша, представляет не очень ясно, да к тому же мелких «челноков» стали выбивать из игры объединившиеся в компании конкуренты, и еще годик-полтора можно, конечно, потрепыхаться, а вот чем заниматься после этого…

— Ну не идти же, в самом деле, инженером на завод, — горько размышлял Михаил. — То есть, можно было бы и инженером, потому что все равно мы, друзья мои, ни хрена делать не умеем, да только я уже прочно забыл все, чему меня пять лет в институте учили; к тому же там мало того, что зарплата — курам на смех, так и ту не платят. Ну да вы сами в курсе…

Все были в курсе. Все горестно молчали, прихлебывая пока еще вполне доступное хорошее пиво. Проблемы у всех были идентичны. А Игорь, тяжко вздохнув, вдруг поведал, что брал у своей «крыши» под проценты на раскрутку…

— Ну и дурак! — прокомментировал некорректный Лелек.

— Сам знаю, а толку-то… — уныло откликнулся Игорь. — В общем, прогорел я на вышедших в одночасье из моды ангорских капорах — это мешок такой, с дыркой, как у гномов, его вместо шапки носят. Ну, их одно время прямо-таки разметали с лотков, а потом — как обрезало, до сих пор пара центнеров на складе валяется, черт бы их подрал…

В общем, Игорь стремительно шел ко дну, потому что еле успевал отдавать проценты, а о самом долге даже подумать боялся. Да, бизнес у ребят был прибыльный (при удачном стечении обстоятельств), но опасный: попробуй, угадай, что купит наш ставший внезапно ужасно разборчивым покупатель-потребитель, а что возьмет, да и «зависнет» до скончания веков.

И никакой учебник по маркетингу не поможет, потому что он не для загадочной русской души написан. Я уж о конкуренции нашей дикой не говорю… Один вот на туалетной бумаге бизнес делал, из того же Китая по железной дороге составами гонял, всю область завалил и половину соседней, круто поднялся, дело ясное. А потом этого пипифаксного короля пристрелили в порядке общей очереди и завалили область туалетной бумагой из Германии. Она была раза в три дороже, хотя по ощущениям ничем от предшественницы не отличалась. Разве только — после китайской хотелось риса с бамбуком, а после немецкой тянуло на пиво с сосисками, да распевать во все горло, запершись в сортире, «Майне кляйне»…

А насчет тяжести «челночных» трудов я и сам был в курсе: когда-то, году в девяносто четвертом, Михаил, искренне желая мне помочь в материальном смысле, взял меня с собой в Пекин. Бизнес этот был тогда в самом расцвете и любая поездка приносила как минимум трехсотпроцентную прибыль, в просторечии — «три конца». Я из всего путешествия запомнил только большое количество снующих туда-сюда и норовящих наехать прямо на тебя коротконогих людей на велосипедах, жуткий угольный смог, от которого уже на второй день начинался неприятный сухой кашель, и водку «Ант», которую все пребывавшие в Китае русские пили в совершенно неимоверных количествах. Мне вообще было странно, как можно после таких возлияний не только стоять на ногах, но еще и торговаться с немалой выгодой для себя с ушлыми китайцами. У меня, например, это получалось крайне неубедительно, бизнесмен из меня получился, прямо скажем, никакой. Посему я большей частью просто помогал Мишелю, состоя при нем чем-то вроде офицера для особых поручений и грузчика. В одном флаконе. Но хоть посмотрел «южного соседа», и на том спасибо. Единственное, о чем жалею — не удалось съездить на Великую китайскую Стену, ибо одному было дорого, а в напарники взять было некого: все или торговались, или пили «Ант», или делали то и другое одновременно…

Когда воспоминания рассеялись, оказалось

вдруг, что я веду интенсивную полемику с Сергеем и Игорем о заработках, в смысле: что можно считать именно таковым, а что — воровством или чем-то подобным. С моей стороны преобладали в основном эмоции и заголовки газетных статей о прихваченных за руку второразрядных коррупционерах, что-то в духе жегловского «Вор должен сидеть!» и бессмертного «тебя посодют, а ты не воруй». В общем, обычная интеллигентская чушь. Выпитое «на старые дрожжи» пиво уже подзатуманило сознание и я, образно выражаясь, слегка поплыл. А потому начал яростно отстаивать свой образ жизни, пытаясь доказать, что вот, мол, мне и так хорошо, что мне, мол, за глаза хватает моей мизерной зарплатки, потому что, мол, не хлебом единым жив человек и главное — это моральное удовлетворение от свершенного тобою, и да благословенны будут… ик!.. труды твои праведные, а все остальное — не более чем приложение, более-менее приятное, но истинному титану… ик!.. духа на все это глубоко плевать, и так далее и тому подобное…

Насчет титана духа я, конечно, несколько погорячился, и вообще городил ерунду, но остановиться уже не мог, и в качестве доказательства своей сомнительной правоты стал слегка уже непослушным языком излагать историю своих архивных изысканий:

— Вот совершенно случайно кучу золота нашел… э-э-э… пока еще, правда, вполне… ик!.. гипотетическую кучу, но нашел, вот!.. и ничего мне за это не надо, потому как нашел я это… э-э-э… эту кучу только ради любви к науке…

— Ну и дурак, — буркнул Миша, совсем как давеча Лелек.

— Нет, позволь, отчего же… ик!.. Ага… И ничего мне за это не надо… впрочем, экскьюзи муа, это я уже говорил… да, ровным счетом ничего, потому что историческое… ик!.. открытие, даже маленькое, вполне достаточная самоцель…

Против ожидания, рассказанная мною история вызвала не усмешки и жалостливо-покровительственное похлопывание по плечу, а очень даже откровенный интерес. Сергей и Болек попросили рассказать все сначала и подробнее. Я приободрился и рассказал. Сначала и подробнее. А когда закончил свое повествование, в буквальном смысле утонул под обрушенной на меня лавиной вопросов. На большинство из них я, к сожалению моему и всей честной компании, ответа не имел, но клятвенно заверил, что непременно во всем разберусь, лишь только архив откроют после каникул…

— А долго он будет закрыт-то? — резво поинтересовался прямо-таки загоревшийся от моего повествования Сергей.

— Ну, где-то с месяц.

— Жалко…

— Хе! Мне и самому жалко, кандидатскую защитить не могу…

— А точно все так, как ты говорил? Не придумал? Уж больно на Стивенсона похоже…

— Я?!

И я, преисполнившись праведного негодования и гордо выпятив подбородок, забубнил о совести ученого-исследователя, которая не позволила бы мне исказить или приукрасить факты. Вероятно, со стороны я в этот момент выглядел, мягко говоря, нелепо, но сам себе при этом казался едва ли не мучеником от науки, жертвенно приносящим на ее, любимой науки, алтарь шанс показаться первооткрывателем Трои Генрихом Шлиманом (был такой псевдоархеолог) ради сохранения и торжества исторической истины. Бред, одним словом…

— Ага, ну ладно. Только ты, как найдешь чего-нибудь интересненькое, эта… звони сразу — подъедем, пивка попьем, расскажешь все…

В итоге я обещал держать всех в курсе своих изысканий. Ирэн, находясь, по всей видимости, под впечатлением от моего сказания, поведала полную нестыковок историю о том, как какой-то знакомый ее знакомых нашел на огороде жестянку с несколькими золотыми монетами царской чеканки и отнес их, дурак, в милицию, чтобы получить причитающиеся ему по закону проценты, а там ему надавали «демократизаторами» по хребтине, отняли все монеты и выкинули за порог… Болек выразил сомнение в существовании жестянки, Галка — злых милиционеров, Игорь начал рассказывать по одному ему понятной ассоциации какой-то длинный анекдот про русского, китайца и еврея, Лелек, выбравшийся, наконец, из-под Ирэн, достал откуда-то бутылку джина — в общем, пьянка покатила по накатанной колее…