Красноярск-Шаолинь-Транзит
Шрифт:
Хотя учителю Фу скоро семьдесят и годы не прошли для него бесследно – спешу разочаровать тех, кто восхищается легендами о седых китайских старичках, летающих с горы на гору и разбивающих стены ударом пальца – тем не менее он чувствовал себя на жаре гораздо бодрее нас, при случае мог оглушительно рявкнуть (в некоторых старых техниках Шаолиня используется особый энергетический крик), а руки его вполне соответствовали известной формуле «мягкие, как пух, но жесткие, как железо» – двигался он очень мягко, внешне никак не напрягаясь, но все, на ком он показывал приемы и объяснял удары, утверждали, что его предплечья словно сделаны из дерева. Кроме того, во взгляде у него было порой нечто, заставляющее не то чтобы бояться – нет, как-то относиться очень внимательно, без самоуверенности и демократичной фамильярности. Когда он подходил к тебе поближе, чтобы поправить стойку или подсказать движение, ты начинал чувствовать себя очень незащищенным. И в то же время Фу никогда не был злым или раздраженным – всегда хитро ухмылялся, раздавая учебные пощечины (такая техника, терпи, бледнолицый), посмеивался над нами, наблюдая попытки правильно сесть в стойку мабу (аналог кибадати в каратэ). Когда было особенно жарко, он сам приносил нам пару термосов с кипятком – холодную воду во время тренировки пить нельзя, а горячую – можно и даже полезно. Надо отдать должное нашим девчонкам – тренировались наравне со всеми, без всяких скидок, а порой, может быть, и более терпеливо, чем парни. И Фу также не делал им никаких поблажек, разве что не лупил по физиономии и руки не заламывал – предпочитал отрываться на Сан-Сеиче, как на наиболее опытном и активном в вопросах из нас. Естественно, что А.М. сам с нами не тренировался, лишь иногда помогал с переводом, сочувственно поглядывая на наши бардовые лица и мокрые футболки.
Если бы не Ши Дэян, конечно, Фу замучил бы нас уже за неделю. Ведь он мало общался с иностранцами, пожилой крестьянин ортодоксальных взглядов – он никак не мог понять, как можно выучить комплекс (набор движений – таолу, ката) «примерно», чтобы потом, в России, отрабатывать его до нужной кондиции. И если бы не просьбы Дэяна «просто показывать технику, а там они сами разберутся», боюсь, мы бы все тренировки посвятили одной лишь стойке мабу, в которую, по большому счету, нормальному длинноногому европейцу сесть правильно практически невозможно – даже сейчас, по прошествии шести лет, и то находишь, что еще можно в ней улучшить и какие еще неизвестные тонкости расположения суставов и связок, оказывается, существуют. Можно лишь гадать, какие порядки царили в обучении шаолиньских монахов век или более назад, когда времена были жестокие и голодные, и порой от уровня подготовки зависела вся жизнь. Правда, тогда и времени у людей было больше – куда торопиться монаху, долгие годы не выходящему за стены родного монастыря?
Утренняя тренировка закончена. Хлюпая лужицами собственного пота, мы благодарим учителя Фу – «Се-се, Фу лао-ши», и уставшие, но довольные, плетемся домой. (В 97-98-м годах мы тренировались на территории спортивной школы, возглавлял которую – формально или нет – сам Ши Дэян. Конечно, подростков обучал не он, а молодые инструктора-спортсмены. Самому Дэяну, похоже, было откровенно скучно появляться изредка на этапных соревнованиях и символизировать собой авторитетное монашеское жюри. А в 2001-м школу и вовсе снесли). Проходим вдоль боковой, восточной стены монастыря и оказываемся на центральной аллее, в гуще торговцев фруктами и лавочек с сувенирами. Время – одиннадцатый час, жизнь кипит вовсю. До обеда еще далеко, в запасе пара часов свободного времени, а выбор развлечений весьма широк. К концу тренировки всем казалось, что сил уже нет, но теперь, когда мабу и гунбу отложены до вечера, неожиданно возникает вдохновение к приключениям. Конечно, на крайняк можно вернуться в номер и в блаженном отупении проваляться часик, давая отдых ногам; можно купить пачку мороженного и в блаженном ничего-неделании просидеть часик в тенечке, наблюдая за одной из тренировок в спортивной школе (есть две вещи, на которые можно смотреть бесконечно – горящий огонь и как другие работают…); но можно выбрать и более активный отдых. Экстремалы полуденного пекла могут рвануть на гору Шаоши к пещере Бодхидхармы (мы говорили – «на пещеру Дамо») – час туда, час обратно, и если у вас здоровое сердце, то килограмм сброшенного веса вам обеспечен; любители экзотики могут достать из кармана смятый билет, купленный при первом въезде в Шаолиньскую деревню – по нему один раз бесплатно разрешается посетить храм, птичник (да, построили и это), канатную дорогу на гору второго патриарха, Зал Тысячи Архатов – ну, или караоке, на худой конец. Но обо всем этом – чуть позже… Для тех же, кому не чужд дух азарта и театрального авантюризма, ходить далеко не обязательно – достаточно просто посетить РЫНОК.
Глава 8
«Торгуйтесь, но не размножайтесь!»
О, китайский базар! Средоточие сансары, круговерть красок и смешение запахов, шум, антисанитария и легкий аромат загадочности – все это по колоритности может сравниться только с китайским вокзалом, уступающим пальму познавательного первенства китайскому музею – с той лишь разницей, что вокзалы и музеи есть в Китае все же не везде, а вот рынок – ВЕЗДЕ. Разве есть в мире страна, где бы не продавались китайские товары? Умение торговать у китайцев в крови, для огромной массы простых людей рынок – дом родной, они буквально живут за прилавком. Это нелегкий хлеб, но, судя по всему, китайцы не склонны унывать и полны энергии навесить лапши на уши любому прохожему в попытке заработать юань-другой. И – удивительное дело – на них как-то не очень хочется обижаться, может быть потому, что коммерческий обман всегда вершится весело и ненапряжно.
Культура обслуживания… Это почти как искусство обольщения, не так ли? Я прошу прощения, но мне уже больше тридцати, и я хорошо помню советские магазины конца 70-х – начала 80-х. Говорят, что если бы мы не поссорились в свое время с Китаем в период холодной войны и соединили бы свою тяжелую промышленность с их сельским хозяйством – Америка сейчас бы отдыхала в джунглях Миссисипи. Мощная пищевая индустрия, динамичная легкая промышленность и армия умеющих торговать и обслуживать людей – прибавьте либеральную политику партии в экономике и свободу иностранным инвестициям – и Дэн Сяопин вывел Китай едва ли не на первое место по темпам экономического развития в мире.
Нет, я не голодал в детстве, я жил хорошо. Но мое сердце всегда сжимается при виде каменного лица той самой женщины за прилавком, готовой убить разделочным ножом любого, кто скажет лишнее слово по поводу цвета кефира или веса кулька карамелек «Зуб за зуб». Конечно, сейчас все немного иначе, рынок давит тормозов от коммерции, но все же – дорогие российские продавцы! Будьте ласковее к покупателям, будьте общительнее и предупредительнее – и бабки придут к вам!
Торговля с китайцами – это немного игра. Ты знаешь, что он слегка надувает тебя – ну, в два-три раза от стоимости, не больше; он знает, что ты это знаешь, и вы оба знаете, чем примерно кончится торг – и все же торг происходит. Таков закон рынка, ведь в результате у вас обоих создается иллюзия проделанной работы, выигранной партии – и жить веселее.
В 97-м почти вся центральная аллея Шаолиньской деревни была заставлена ларьками, лавочками, мелкими магазинчиками, ресторанчиками, фруктовыми развалами, мастерскими художников, повозками мороженщиков, штативами телескопов (за два мао посмотреть на гору Дамо) и т.д и т.п. Торговля кипела и произрастала вовсю. Одним из наших предобеденных развлечений было окунуться в этот котел товарно-денежных отношений, отнюдь не наживы ради, а скорее для души. Вот лишь несколько моментов из жизни лаоваев.
Безусловно, превалирующие по количеству товары – сувениры и оружие. Четки наручные, нашейные, четки с огромными, как сливы, зернами; четки из сандала, из пластика, из камня, из стекла, поддельного нефрита и яшмы… Всякого рода погремушки и амулеты – для здоровья, на счастье, к богатству, для похудения и наоборот, к забеременению… Статуэтки Будд и Боддхисатв, колокольчики и чаши для подаяний, всех размеров монашеские одеяния и обувания, благовония всех ароматов и цветов, деревянные рыбы (для отбивания ритма во время буддийской службы, конечно – специальный инструмент, выдолбленный из цельного куска дерева и полый внутри, с колотушкой в комплекте) и рисовые подушки для сидения… Шары катальные для катания по ладони – особенно полезны гитаристам для развития гибкости кисти; веера от карманного до огромного – размах крыльев как у американского кондора… значки с буддийской символикой, майки с надписью «Чань» или «Любовь», смотря кто что предпочитает… Оружие – вполне достаточно для вооружения армии тайпинов, хотя большая часть его не выдерживает классификации «холодное оружие» – хрупкая или мягкая сталь, отсутствие заточки. Однако продают и увесистые острые катаны – прямо на улице, покупай кому не лень! И надо сказать, никому и в голову не приходит учинить вооруженный дебош по пьяной лавочке – нет, по улицам можно ходить совершенно спокойно даже ночью, разборки с кухонными топориками остались лишь в гонконговских боевиках. По слухам, мафия в Китае все же есть (Триада), но она настолько сплелась с политикой и крупным бизнесом, что простым людям ее не видать, а милиция и законы очень жесткие, хулиганство и мелкое мошенничество сведено к минимуму.
Оружейные развалы – раздолье для ушуистов. Шесты, мечи всех видов и размеров, пики, топоры, цепочки, цепы, хлысты и еще много видов вооружения, перевод названий которого на русский язык пока еще не определен… Естественно, как дань современности, много спортивного инвентаря – груши, перчатки, защитные шлемы, одежда для парадных выступлений. По меркам Красноярска все очень дешево, правда и качество зачастую соответствующее.
Подходим к мечам. Хозяин бросается навстречу, возбужденный таким количеством лаоваев. Он хватает самый дорогой и нам совершенно не нужный меч и начинает долбить им по железной трубе, демонстрируя отсутствие зарубок (на мече, конечно). Мы скептически молчим. Появляется другой меч, который сгибают в кольцо – смотри, фрэнда, какой гибкий! – всего за сто юаней. Мы делаем круглые глаза – сто юаней? Ха, да пятнадцать – красная цена этому кривому пыльному мечу. Хозяин кипит от возмущения – кривой?! пыльный?! Да я вам… Восемьдесят юаней, пусть огнем горит ваша лаовайская страна, и кстати – вы откуда? Из России. А, русские! Хозяин расплывается в широкой улыбке – карашо! Сталин! Е-ли-цин! Да, да, вяло киваем мы, Хрущев, Горбачев, сорок юаней и отдаешь нам меч, гори огнем твоя кривая хэнаньская рожа. Борьба чувств, вид доставаемых бумажек катализирует процесс и мы уходим с мечом, оставляя в коричневых цепких руках сорок пять китайских рублей. И ведь это было понятно с самого начала!
Следующий прилавок завален сувенирами. Некоторые из них пищат, некоторые мелодично стрекочут, прочие молча пылятся врассыпную. Нам приглянулись позолоченные колокольчики с фрагментами сутр на боках. Но мы берем первую попавшуюся курильницу и начинаем пристально и дотошно ее рассматривать. Хозяйка, тертая смуглая дама лет сорока пяти, затаилась в глубине лавочки подобно опытному пауку и ждет, пока добыча начнет дергаться в паутине собственного интереса. Мы хладнокровно молчим, придирчиво изучая все заусеницы курильницы. Напряжение понемногу нарастает. Наглядевшись на в общем-то неплохую вещицу вдоволь, мы изображаем глубокое разочарование и медленно поворачиваемся к выходу… Двумя стремительными прыжками хозяйка настигает нас с криком «Эй! Эй! Вам отдам подешевле!» За сколько, апатично интересуемся мы. За двадцать! Это близко к истине, но раскрывать карты еще рано. Ну, мнемся мы, цвет-то не очень, вот тут вроде трещинка, не знаем, не знаем… Пятнадцать! – это почти правда, но мы грустно качаем головой и норовим уйти. Хозяйка перекрывает выход нехудым телом и, явно отрывая от сердца, выносит приговор – двенадцать! Один из нас делает вид, что срочно пора идти и тянет за руку остальных – мол, хватит возиться, пошли. Мы делаем пару шагов к двери, у хозяйки микроинсульт… и тут наносится решительный удар: резко разворачиваемся и выдаем без задержки – платим двадцать, но еще два вон тех колокольчика впридачу! Этого она не ожидала и лихорадочно подсчитывает: двадцать больше, чем двенадцать, но колокольчики-то по пять, а вдруг не купят, а, была-не была… Так свершается сделка, и стороны расходятся по своим делам, еще несколько секунд соображая задним числом, а не прогадали ли чего в пылу оживленной торговли.