Шрифт:
Красные холмы
Красные холмы окутывала тишина. Молчали птицы, дремал ветер, пряталась в неподвижной траве крылатая мелочь. Затишье, будто перед грозой, а на самом деле - перед смертью.
Яноро по привычке проверил колчан и перевел взгляд на сестру. Талэйта лежала и не шевелилась. Лицо серое, почти как халцедон в ее перстне. Она едва дышала, а желтоватая повязка, перетягивавшая грудь, становилась бурой.
Яноро схватил валяющийся неподалеку шерстяной плащ. Помогая себе кинжалом, оторвал очередную полосу льняной подкладки. Ткань затрещала, ненадолго разогнав
Сейчас бы хлебного вина - обработать рану, но одна фляга потерялась еще во время боя. На дне же второй плещется вода - только-только губы смочить. А помощи нет, и не будет. Позади - захваченный королем замок, убитые защитники. Государевы всадники грабят окрестные деревни. Раньше ночи туда хода нет - мигом схватят. Идти вперед? Так неизвестно, сколько верст до ближайших селений, а долгой дороги Талэйта не выдержит. Впрочем, покой ее тоже не спасет... не в этом месте. Здесь только красная земля, бледная трава и проклятое солнце - палит, как сумасшедшее. Ни ручья, ни рощицы, где можно укрыться, ни надежды. Только колючие кусты торчат вдалеке.
Не иначе, как злые духи нашептали Яноро взять сестру с собой. О чем думал? Жила девчонка у тетки - да, сварливой и жадной, - но, главное, жила, а не умирала. Пока ему не взбрело в голову пристроить Талэйту замуж. И не за голодранца какого-нибудь, а за воина или торговца. В деревне же такие не водились. Вот и решил Яноро показать сестре мир, а миру - ее.
Сам-то он давно в разъездах - от востока до запада, от найма до найма. Неудивительно: он - один из лучших стрелков, да и ребята из его отряда не сильно отстают. Дюжина хороших лучников завсегда в цене. А тут простой заработок намечался - графский замок охранять. Вернее, это Яноро думал, что простой. Вот и забрал сестру: знал, что в гарнизоне его сиятельства небедные воины есть, а на подворье время от времени купцы гостят.
Талэйту поселили вместе со слугами на нижнем этаже. Засматривались на нее многие - только отгоняй. И то сказать, малышка - просто красавица. Белая кожа, черные, как ночное море, волосы. Не того угольного цвета, что у Яноро, а с просинью. Брови вразлет, а уж глазищи! Темные, жгучие. Взглянет - испепелит.
Кто же мог знать, что в башку его сиятельства придет дурная мысль сделать из своего графства маленькое королевство, и на замок бросятся орды королевства большого.
А он-то надеялся, что со своими лучниками неплохо заработает. Вот и заработали. На шикарные гробы хватит, да еще и на гранитные надгробия останется. Талэйте суженого тоже подыскал - того бледного принца, что на мертвой лошади ездит, девиц на выданье забирает да за реку увозит.
Казалось бы: сглупил, выбрал не ту сторону, сам и расплачивайся. А расплачивается сестренка. Яноро же, притащивший ее в замок, жив и даже не покалечен. Вот в такие минуты и понимаешь - не разумом - сердцем: справедливости нет, не было и никогда не будет.
Словно над покойником прокуковала и расхохоталась кукушка. Яноро вздрогнул.
– Надо мной, дураком, смеешься?
– каким же оглушительным кажется голос в этой тиши.
Отчаяние, бессилие, безнадежность. Остается только сидеть рядом, менять повязки и держать сестру за руку. А потом похоронить и сдохнуть самому. А как жить, если знаешь, что девчонка умирает из-за твоего тщеславия?
Кукушка затихла, отсчитав часы - или минуты?
– до смерти.
– Вот сволочь!
– если бы видел ее, то пристрелил. А так - остается ругаться и кричать. А если не кричать, то плакать.
Яноро сжал холодную руку сестры и зажмурился. Зря он это сделал. Перед глазами тут же пронеслась отвратительная картина. Вот королевский воин хватает Талэйту за волосы, прижимает к стене, рвет платье, тискает грудь. Сестренка кричит, но мерзавца это только раззадоривает. Яноро забывает об уже проигранной битве, бросается в их сторону, натягивает тетиву и спускает. Стрела входит королевскому псу в спину, но несколько мгновений тот еще живет и, похоже, решает хоть кому-нибудь отомстить. Вялый замах, блеск кинжала - и острие пронзает Талэйту. Воин, увлекая ее за собой, падает.
Яноро подбежал к сестре, склонился над ней, разглядывая рану. Клинок прошел справа, под ключицей. Талэйта еще дышала. Яноро стянул с себя рубаху, перевязал рану и, закутав сестренку в плащ, подхватил на руки. Оглядываясь и скрываясь за стенами дворовых построек, двинулся к выходу. Затихающее сражение уже переместилось внутрь замка, и ворота не охранялись. Большинство защитников погибли, у остальных был выбор: либо бежать, либо умереть в бою. Король запрещал брать в плен мятежников и тех, кто им помогает - об этом все знали. Впрочем, сейчас победители почти не обращали внимания на проигравших: увлеклись грабежом. Поэтому Яноро и удалось вытащить сестру.
Около получаса он несся, потом шел и тащился, но добрался до Красных холмов. Теперь можно было не опасаться королевских воинов - в этой пустоши грабить некого.
Положил Талэйту на землю, в траву, сам опустился рядом. Тут и понял, что сестренка не выживет. Он ее вытащил, но не спас. Так же, как не спас, не увел своих лучников. В кутерьме боя они растеряли друг друга. Теперь не узнать, выбрался ли из них хоть кто-то, или все полегли, защищая проклятого графа.
Яноро наклонился над Талэйтой, убрал влажную прядь с ее лба и вытер испарину.
– Не умирай, малышка, - прошептал он.
Девчонка горела изнутри, а полуденное солнце жгло ее снаружи. Он и сам одурел от зноя: язык прилип к небу, перед глазами мелькали багряные, черные, лиловые пятна, голова гудела. Вызолоченное небо и поблекшая земля сливались в дымное марево. Оно дрожало, ползло, колыхалось, словно живое, рождало образы и лица.
Небеленая рубаха до пят, рдяные волосы, васильковые глаза. Она не идет. Она - танцует. Нет - пляшет, подпрыгивая, как козочка. С травой в руках. Среди травы. Среди холмов. Смеется и поет. В плясунье шелест полей и рев ветра, трель жаворонка и крик пустельги. Она зовет, и эхо вторит: Яноро-ро-ро-ро!
Что за бред?! Хотя на солнцепеке и не такое почудится. Он помотал головой и на миг прикрыл глаза, отгоняя дурацкое видение. Да только оно никуда не исчезло, наоборот, стало четче. Девчонка с красно-рыжими волосами неслась с пригорка и размахивала руками, будто пытаясь удержать равновесие. Откуда она взялась? Ясно, не из воздуха. Значит, деревня - люди - близко!
Вскочить, окликнуть, пока не убежала далеко.
– Эй! Девочка!
– а горло-то першит, и голос охрип.
– Стой! Подожди! Девочка!