Красные камни
Шрифт:
В этот день за одним из столиков обедали двое мужчин, уже в годах, одетые весьма прилично — вернее, один пришел раньше, второй подсел где-то через четверть часа, и не понять со стороны, то ли у них была назначена встреча, то ли случайно оказались за одним столом. Обменялись несколькими словами (наверное, обсуждая качество блюд), пришедший первым протянул сотрапезнику меню, тот прочел и вернул, при этом спросил что-то, взглянув на чемоданчик-"дипломат" (эти изделия, выпускаемые "русско-итальянской модой", появились в продаже лишь в этом году). Затем пришедший первым, первым же и встал, расплатился, ушел со своим чемоданчиком. Доев салат, через десяток минут за ним последовал второй.
Но если бы за тем столиком оказался кто-то третий, то он услышал бы:
— По прилету было явное внимание к моей скромной персоне. И разочарование, как я успел заметить. Вы были правы, синьор!
— Что в соборе?
— К сожалению, наша героиня оказалась слишком опытной и ловкой. Она не пострадала, а бедного Леоне взяли.
— Что ж, он знал на что шел. Вы принесли?
— Держите, синьор. Фото в нем одинаково схоже и со мной и с вами.
— Благодарю. Теперь замрите где-нибудь дня на три. После возвращайтесь. У вас надежные документы?
— Контроль пройду. Советские относятся к нам куда лояльней, чем даже к камрадам из ГДР.
— Ваш багаж?
— А, это… Купил по случаю в "РИМе". Удобная вещь и выглядит представительно. Там все мои тылы.
— Привлекает внимание — не опрометчиво?
— Как можно заметить, в Москве уже многие носят такие.
— Сейчас вы уйдете. И не оборачивайтесь. Да будет вам благословение господне!
— И вам, синьор.
А из другого конца зала за этой парой внимательно, но незаметно наблюдали другие двое. Один старше, второй молодой и тщедушный. Выглядели скромнее, но не настолько, чтоб не быть допущенными в "Фиалку" — старший вполне мог быть рабочим с высоким разрядом или даже средним техперсоналом, ну а младший, мээнэсом или тоже техником.
— Уходит! — напряженно выдохнул молодой — Кувалда, а Кувалда! Мы что сидим? А вдруг у него ценное в чемодане? Второй пустой — нам не интересен.
— Цыц! — отмахнулся тот, кого назвали Кувалдой, доедая рагу — не мешай обедать. Может, завтра будем баланду хлебать, гыгы, шучу! Ну вот, а теперь медленно встаем, расплачиваемся и выходим.
Вот навязали же малохольного в помощники — будто один справиться не мог. Но этот, что-то там по медицинской части, был ценен — свой лепила всегда мог пригодиться. А потому надо было повязать новичка делом, чтобы он после не дал задний ход. Да еще объясняй ему, как придурку, вместо того, чтобы просто приказать пасть заткнуть — вдруг он завтра тебя же штопать будет?
— Здесь никого трогать нельзя. И рядом тоже нельзя. Иначе серьезные люди, кто с этого заведение навар имеют, будут недовольны. Шпану, кто их авторитета не признает, учат больно и сильно, месяц будешь кровью харкать и на костылях прыгать — а парочка самых борзых и вовсе сгинула. Тут милицейские облавы и проверки никому не нужны. Да ты не бойся, лесопарк большой и все тропки известны — никуда этот фраер не денется, догоним.
— А после, перо ему в бок, и в дамки?
— Хошь совет? Когда в тюрьму попадешь (а ведь попадешь рано или поздно, все там будем) боже тебя упаси косить под бывалого, не поймут. А конкретно сейчас, будешь делать то, что я скажу. Хоть на пузе ползти или вот в ту лужу брюхом, ты понял или нет?
Сашка Янов кивнул, и замолк обиженно. Но через полминуты спросил:
— Кувалда, а Кувалда? А отчего в тюрьме насильников так не любят? С чего это там, и такая мораль?
— Ну ты сказал, не смеши! Не монахи же, чтоб без баб — а баб нету, и кто на их место больше подходит, вот и вся мораль.
— Так что, девок трогать нельзя? А если хочется?
— Хотеть не вредно. И трогать можно. Нельзя лишь чтобы тебя за это оформили. Тогда — лучше уж вешайся, чем в лагерь по такой статье. Тебе что, бабы так не дают? Так опять же совет, ты хоть вымойся, чтоб козлом не вонять. Бабы, они к запахам чутки. И вежливое обхождение любят.
Сашка зло сплюнул. Девчонки в медучилище отчего-то не хотели с ним даже пройтись — тьфу, малохольный, ты иди подальше! Одна лишь вроде смотрела по-человечески, так за ней важный военный на "зиме" приезжал, а после она за него замуж выскочила и из общаги съехала. Можно было адрес узнать, если постараться — и зачем, чтобы тот офицер-герой морду набил и с лестницы спустил? Ясно ведь, что ничего с ней Сашке больше не светит. А вот отхватив большие деньги, приехать на собственной "победе", или хоть "фольксвагене", и в новом костюмчике — да все девки с общаги на шею вешаться начнут! А так как честно заработать много денег и сразу, и чтоб при этом не надорваться, было никак нельзя — то оказался Сашка здесь и в такой компании. А что придется кому-то сделать больно — так разве его самого, Александра Янова, прежде кто-нибудь жалел? Вот он и возьмет от жизни то, что ему недодали!
Они быстро шли по неприметной тропинке напрямик, срезая угол. Только лужи тут, дождь недавно прошел, жалко ботинок — ничего, скоро новые куплю, как этого фраера раскулачим! Время уже к вечеру, через час темнеть начнет, и ветер в деревьях шумит, шаги заглушает. В такую погоду в парке народу мало, свидетелей не будет. Сашка представлял, как они этого козла догонят, он обернется — а лицо у него не свое, а одного из тех, кто его, Сашку Янова, когда-то обидел…. ох и длинный список был! А хватит гнуться и дрожать — пусть теперь у меня в ногах ползают! А я ему, ботинком в морду!
— Тут даже не легавых надо прежде всего бояться — сказал Кувалда, опасливо оглядывая окрестности — есть тут такие, черт их разберет, кто. Человек один трепался, будто есть в Москве школа, что наших шпионов готовит за бугор посылать, и уроки им дают, например без всяких документов пройти например отсюда до Хамовников или от Лефортово до Пресни — а постовым легавым ориентировка с приметами на якобы сбежавших. Или на нас охотиться, тоже учеба. Идут двое — бывает и втроем, и поодиночке, но двое чаще всего — причем бабы тоже могут быть, но если ты к ним культурно на гоп-стоп, они сразу стволы достают и валят тебя насмерть, без всяких "руки вверх" и предупредительных. Тронуть тебя первыми они права не имеют, пока ты не обозначишься — так что одно спасение, похожих на таких увидя, скорее исчезать. Как узнать — ну во-первых, среди них тщедушных, вроде тебя, равно как и калек и толстых нет. Во-вторых, руки пустые, никаких чемоданов и портфелей, разве что газетка или цветы у бабы, что можно сразу сбросить. В-третьих, одеваются так, чтобы двигаться легко — ну а бабы обычно в накидках, рук не видно, стволы наготове уже.
— Так в Москве сейчас многие одеваются так — сказал Сашка — я сам такую фифу знал, что в накидке и шляпе с вуалью, с офицером на черном "зиме".
— Знаешь золотое правило, как дольше прожить: не трогай даже самый вкусный кусок, коль есть чуйка, что его могут у тебя вырвать с потрохами — ответил Кувалда — а слишком резвым будешь, один раз повезет, другой, а после будешь кирпич нюхать у стенки и жалеть, каким был дураком. А еще говорят, где-то на севере есть самая страшная зона, на какие-то медицинские эксперименты — если тебе это предложат даже в замену вышака, не соглашайся ни под каким видом. Никто еще оттуда не возвращался — но все согласны, что там такая же смерть, только куда мучительнее. Так что по мне, лучше уж упустить удачу, но ничего и не потерять, остаться при своих. Тихо! Ну вот он фраер, идет — я ж говорю, тут свернуть ему негде, ну куда он чистенький, и через мокрый лес? Эй, гражданин, закурить не найдется?