Красные облака
Шрифт:
Могут. И даже очень хорошо.
Фашисты тогда днём и ночью обстреливали наш город. И по домам стреляли, и по кораблям, и по окопам, по танкам. Снаряды-то для их пушек чуть ли не вся Европа готовила – все покорённые Гитлером страны.
А наш Ленинград – в блокаде…
Вот и решили ленинградцы придумать что-нибудь такое, чтобы у фашистов снарядов поубавилось.
Однажды в 1942 году к директору маленькой фабрики грампластинок Владимиру Александровичу Заикину пришёл совершенно секретный военный пакет. Распечатал его Владимир Александрович, прочитал и
– Будет сделано.
Объяснил он своим товарищам задачу, забрали они всё необходимое и поехали. Не на передовую, а наоборот – подальше от фронта. Нужно было найти где-то тихое-тихое место.
Нашли. За городом. Сели возле дороги. Наладили звукозаписывающие аппараты. Доложили товарищам военным:
– Готово!
Военные дали команду, и по дороге поехали автомашины. Полуторки, трёхтонки… Едут, не спешат: то покряхтят старыми моторами, то порычат на подъёме, тормозами поскрипят, побуксуют немножко.
Владимир Александрович все эти рычания-ворчания записывает.
Потом танки загромыхали, залязгали гусеницами.
И они на пластинку попали!
Снова машины поехали. Снова танки…
А спустя несколько дней на одном из участков фронта, где позади наших окопов было лишь непролазное болото, появились связисты. С катушками проводов и репродукторами.
Один репродуктор на ёлке замаскировали. Другой – в километре от него – на берёзу повесили. Третий – чуть в сторонке – прямо на болотных кочках укрепили.
… Стреляют на фронте не всегда. Бывает и затишье. Плывёт над окопами ночь – тихая-тихая. Звёздочки в небе горят. Ветерок шелестит. Вроде и нет никакой войны. Спи да смотри мирные сны. Солдаты и спят.
Все, кроме наблюдателей.
Наш наблюдатель на фашистские окопы смотрит, прислушивается.
Фашистский – в нашу сторону глядит. Тоже уши навострил.
И слышит вдруг – вроде где-то потихоньку моторы урчат!… Вытащил ухо из-под пилотки – точно! Урчат! То покряхтят, то порычат на подъёме, тормозами скрипнут, побуксуют немножко…
Доложил офицеру.
Тот послушал – всё точно. И не только автомашины гудят, но и танки ещё гусеницами лязгают. Срочно по телефону в штаб докладывает:
– В квадрате А-двадцать четыре накаливаются войска противника. Отчётливо слышу приглушённый звук моторов танков и автомашин. Концентрация сил производится скрытно.
Обрадовались фашисты: не прозевали, мол! Разгадали хитрый замысел противника!
Загрохотали пушки. Бух! Бух! Бух! В болото…
Часа четыре подряд молотили. Все кочки перепахали. Снарядов выпустили – не сосчитать! А чего добились? Три репродуктора уничтожили. Ну и подумаешь!… Связисты их новыми заменили. И поставили возле другого болота.
Пусть стреляют фашисты, снаряды тратят! Болота не жалко.
Вот тебе и пластинка!…
Военная тайна
Вы
"Почтальон, шире шаг!" – это наверняка с фронта. Солдат пишет.
А если наоборот – с Большой земли солдату какому-нибудь, тогда: "Жду ответа, как соловей лета!" Или: "Лети с приветом – вернись с ответом!" Девчонка, – это уж точно.
Костя на своих конвертах писал: "Срочно!"
Каждое его письмо состояло из "здравствуй", "до свидания" и целой кучи вопросов. О себе он писал мало. Зато меня заставлял писать – на два вечера хватало. И прото ему расскажи, и про это, и про пятое, и про десятое…
Я писал. Старался ответить на все вопросы. Если мог, конечно.
Однажды он спрашивает:"Как там Смольный?"
Насчёт Смольного я Косте тогда не ответил ничего. Потому что это была военная тайна.
Теперь другое дело. Теперь – дело прошлое. Могу рассказать.
Смольный – это Смольный. Он в нашем городе всегда был самым главным. И в дни Октябрьской революции, и в блокаду. Штаб обороны Ленинграда!
Представляете, как хотелось фашистам его разбомбить?!
Не вышло.
Всю войну летали над Ленинградом, а Смольного так и не нашли.
Исчез Смольный. Спрятали его военные маскировщики.
Так же, как Адмиралтейскую иглу. Или как Исаакиевский собор.
На собор шапку-невидимку надели: закрасили в тёмнозелёный цвет. Военный цвет. Все солдаты, все командиры в зелёном защитном цвете. Пилотки – зелёные. Фуражки – зелёные. И шапка-невидимка у Исаакия тоже зелёная. Хоть и не армейской выкройки, а всё равно военного образца.
Со Смольным было сложнее. Под шапку-невидимку его не упрячешь. Маскировочным халатом, как Адмиралтейскую иглу, не прикроешь.
Если бы только само здание прятать, так раскрасил крышу зелёным, жёлтым, коричневым -и дело с концом. Но фашисты тоже не дураки – они бы сразу по соседним зданиям определили – вот он, Смольный, закрашенный только. Нет, тут надо было спрятать почти весь район! Чтобы с воздуха и по соседним домам не узнали, не догадались.
Значит, что же: все дома разрисовать? И асфальт? И дворы? И панели?
Тоже не годится. В солнечную погоду упадут от домов тени – и конец маскировке! Рассекречена.
Для военной тайны всегда нужна военная хитрость.
Вот тут-то её и применили.
Решили над Смольным и всеми домами вокруг, над скверами и аллейками натянуть огромную сетку. А на ней нарисовать деревья, кусты, аллейки, аттракционы, пруд – парк культуры.
Представляете – картина?! Я где-то читал, что самой большой картиной мира считается полотно итальянца Тинторетто "Рай". Так она всего двадцать два метра на семь. А тут!… Где такую сетку достать?