Красный цветок

Оленева Екатерина Александровна

– Но я говорю тебе, - здесь никого не может быть!

– Ладно. Тогда мне просто необходимо подышать свежим воздухом.

– Делай, как знаешь, - обиженно надула она губки.

– Я скоро приду, - смягчил шалун раздосадованную красавицу страстным поцелуем.
– Не скучай без меня.

– Воспользуюсь случаем, чтобы стать ещё краше.

– Это невозможно, - ухмыльнулся мальчишка, отвешивая красавице увесистый шлепок чуть пониже спины.

Не успела дверь закрыться, как Гиэн*Сэтэ поспешила в ванную, неплотно притворив за собой дверь, чем позволила мне вести нескромную слежку дальше.

Розовая ванна напоминала большую морскую раковину. Женщина в волнах пузырящейся пены смотрелась умиротворенным божеством.

Притаившись в спасительной тени, впервые в жизни приходилось мучиться сомнениями. Я убивала раньше. Но то, что должно было произойти сейчас, сильно отличалось от прежних случаев. Белокурая красавица, в отличие от безымянных жертв, имела лицо и голос; я вдыхала аромат её духов. Она виделась антипатичной, вызывающей досаду и гнев, но личностью. Гиэн*Сэтэ перестала быть одной из безликих единиц, легко стираемых с доски бытия.

Я пыталась убедить себя, что с удовольствием увижу, как Серая Госпожа откроет Белые Двери; что мне приятно думать о том, как гибкий стан, влекущий мужские руки, утратит гибкость, глаза поблекнут, светильник души погаснет. Однако, как настойчиво я себе это не твердила, продолжала чувствовать липкий до холодной дурноты, страх.

– Рий*нэ, - позвала женщина, не открывая глаз, - это ты? Очень кстати. Добавь кипятку! Вода быстро остывает.

Приблизившись, я повернула рычаг на кране. Взгляд задержался на руке, отдыхающей на краю ванной. На ней поблескивал зловещий зеленый браслет.

Пораженная, я не сразу сообразила, что широко раскрытые глаза женщины смотрят на меня.

Несколько коротких секунд мы пристально друг друга разглядывали.

– Кто ты?
– голос прозвучал сухо и враждебно.

Мягкость и игривость из него исчезли.

На лбу у меня выступила испарина. Обострившийся слух различал, как взрывается оседающая в воде пена.

– Я спросила: кто ты?
– повысила Гиэн*Сэтэ голос.

– Племянница вашей служанки, - соврала я.

– Тогда подай полотенце, - распорядилась женщина, расслабляясь.

Покорно взяв его с сушилки, я вложила полотенце в протянутые руки.

– Я распорядилась дать прислуге выходной, - проговорила женщина, промокая капли влаги с кожи.
– И вообще, что-то не припомню, чтобы у кого-то из челяди были дети?

Набросив на плечи белоснежный пеньюар, женщина отошла к высокому, в человеческий рост, зеркалу. Тонкие кисти с музыкальными пальцами, украшенные кольцами, порхали над подзеркальником, прозрачными склянками с духами, притираниями.

От кровяного гула звенело в ушах. Во рту пересохло.

Я вонзила стилет. Он вошел в плоть легко, будто в масло. Пальцы танцовщицы конвульсивно сжались, стекло в них треснуло. Кровь оросила белоснежные локоны; жирными каплями закапала на стекло. Рухнув, жертва судорожно задергалась, издавая булькающие звуки. По полу расплывалось вязкое пятно. Слава Двуликим, Гиэн*Сэтэ упала лицом вниз, - мне не пришлось его видеть.

Легкие торопливые шаги не давали помедлить лишней секунды, торопя вон. Дверь тряхнули. Ручка крутанулась, затем замерла.

– Гиэн*Сэтэ! Всё в порядке?
– встревожено спросил мелодичный голос.

Сорвав браслет с руки жертвы, я метнулась к окну.

Увертываясь от острых колючек, от пронзительного цепкого взгляда, услужливо нарисованного воображением, я бежала не в сторону подъездных ворот, через которые шансов выбраться точно не было, а в глубину парка. Бежала до тех пор, пока воздух, превращенный в лезвие, не ободрал горло.

Браслет, зажатый в руке, вспыхнул, будто внутри камня загорелось недоброе пламя. Туман, поднимавшийся между деревьями, заставлял светиться обожженную морозом траву, мохнатый мох на деревьях. Густея, он принимал очертания женской фигуры, в которой легко угадывались черты убитой.

По мучнистому, искаженному судорогой лицу покойницы пробегали зеленые всполохи. Волосы струились за спиной, сплетаясь с ветвями раскачивающихся ив. Призрак Гиэн*сэтэ, воспарив в воздух, коршуном ринулся вниз. Лицо упырицы, с запавшими щеками, выпяченными безобразными клыками приблизилось вплотную. Я, словно щит, инстинктивно выставила перед собой руку, в которой зажимала роковой браслет.

Камень полыхнул.

Призрак, визжа, отлетел в сторону. Но это не заставило тварь отступить. Припав к земле, жуткое существо, перебирая конечностями, словно паук, с небывалой скоростью понеслось на меня пока, настигнув, не сбило с ног.

Попытки отбиваться оказались безуспешными. Когти мгновенно прочертили по ногам глубокие борозды, клыки вонзились в плечо, разрывая мышцы и сухожилия. Обожгла боль, растекаясь холодом, проникающим до самого сердца.

'Это конец', - отстраненно подумала я, будто размышляла о ком-то другом, постороннем.

Пока разум пытался смириться с приближающимся концом, тело, задавшись целью выжить, само приняло решение. Пальцы почти привычно вонзились в горящие зеленым ядом глаза ведьмы. Привидение взвыло и отлетело, отчаянно мотая головой из стороны в стороны. Воспользовавшись ситуацией, на четвереньках, я поползла к арке, сплетённой из ив. Отчего-то казалось, если доползу, - выживу. Каждый шаг давался с трудом. Ноги не слушались, руки дрожали, соскальзывали, липкие от росы и крови.

Ветви ив уже колыхались над макушкой, когда за спиной раздался очередной отчаянный визг.

Браслет вновь полыхнул зеленым.

Под саднящими ладонями вместо размякшей земли чувствовалась холодная твердость камня. Приподняв ресницы, я поняла, что артефакт перенес меня из южного предместья на одну из улиц Бэртон-Рив. Вокруг колыхались цветные полотнища Квартала Развлечений. Благо ещё, угораздило очутиться не на центре улицы, где почти каждое мгновение проносились кареты.

Без удивления я наблюдала за стремительно-летящей походкой приближающегося Миа*рона. Черный узкий силуэт отчетливо выделяется на алом рассветном небе.