Красный цветок
Шрифт:
Как только мать забеременела, папаша исчез. Как в Бездну канул.
Осталась красавица-девица, дочь деревенского кузнеца одна-одинешенька, беременная, в чужом незнакомом городе. Как-то мигом забылось, что приходился ей маг законным супругом, ко мне намертво приклеилось клеймо незаконнорожденной, а мать величали не иначе, как маговской подстилкой. Справедливости ради стоит заметить, что высотой нравов и щепетильной разборчивостью в отношениях с противоположным полом родительница не страдала.
Так и жили мы в кварталах, населенных криминальным сбродом, бандами, торговцами дурманами, проститутками, сутенерами.
Пока все не закончилось ещё хуже, чем начиналось.
***
Звук шагов заставил поднять голову. В дверном проеме темнела фигура.
– Какая жалкая картина, - брезгливо фыркнул Миа*рон.
С неторопливой ленцой подойдя ко мне, он опустился на колено. Пальцы больно потянули, ухватив за рыжую густую копну, запрокинув голову. Улыбка, растянувшая губы, перешла в оскал.
Я ждала удара. Но чудовище не торопилось.
– Ты мне расскажешь, - вкрадчиво и интимно зашептал он, - кто приказал тебе устраивать спектакль? Я не припомню, когда разрешал сжигать Веселый Дом.
Я лежала в его руках, уверенных, твердых, сильных. Чувствовать тепло озябшему телу было приятно.
– Ты понимаешь, что натворила?
Я кивнула.
– Зачем ты это сделала?
– Хочу тебя уничтожить.
– Почему?
– чёрные дуги бровей вопросительно изогнулись.
– Потому что ненавижу.
Белые тонкие пальцы, ослабив хватку, словно в задумчивости, перебирали рыжие локоны, прядь за прядью.
– Ненавидишь?
– промурлыкал кот, пристально глядя в лицо.
– А мне кажется, ты меня любишь.
Здесь он ошибался, - я его не любила. Но отрицать, что какая-то часть меня тянулась к его силе, неустрашимости, власти, к его огню, значило бы лгать.
– А ещё мне казалось, что тебе уже пора выучить простое правило: делать можно только то, что я скажу. Только то, что я скажу, Красный Цветок. Ни меньше. Ни больше.
Интересно, когда я стану упрямиться, он меня убьет?
– Будь ты проклят, Миа*рон, - слабо трепыхнулась я в попытке освободиться, не особенно рассчитывая на успех.
– Тот, кто сказал, что девочки покорнее мальчиков, - укоризненно покачал головой нелюдь, - просто не был знаком с тобой, рыжая кукла.
– Но я - не мальчик и...
– Я как-нибудь смирюсь с этим.
Меня наградили поцелуем, сносить который оказалось сложнее побоев.
– Не надо!
– сорвалось с губ.
– Пожалуйста!
– Умоляй! Мне так нравится видеть тебя напуганной, смятенной, покорной! Особенно после того, что ты натворила. Какая глупость, воображать, будто сможешь мне противостоять! Тебе нужно понять простую истину, Красный Цветок: абсурдно конфликтовать с тем, у кого поводок, завязанный на твоей шее. Даже если ты ведьма, и очень сильная, - это непростительная глупость. С кем ты решила играть, дурёха? Кстати, сколько тебе лет?
– Четырнадцать.
– А мне - триста пятьдесят четыре. Это в двадцать пять с половиной раз больше. Тебе столько и не прожить, девочка. Ох, люди, люди! Глупы, примитивны и предсказуемыми. Страсть - тоже оружие. Ещё один урок, моя нерадивая ученица.
Объятия были насилием - показательно- унизительным. Если бы на мне были перья, их, наверное, даже не помяло бы. Миа*рон не портит своих игрушек, пока не придет фантазия разломать их к Слепому Ткачу!
– Ты не хочешь меня?
– с издевкой спросил он.
– Не больше, чем ты - меня!
– Когда ты только поумнеешь, пусть хоть немного, мой безумный аленький цветочек?
– укоризненно покачал головой Миа*рон, - Было бы разумно хотя бы раз притвориться покорной, и не лезть на рожон.
– Да не хочу я лгать! Я устала от тебя, слышишь?! Ты, как полянка- обманка на болоте. Мерещится - наступишь: твердо и сухо. А на деле - трескучая пустота.
Миа*рон выдержал насмешливую, настораживающую, полную невысказанной угрозы паузу.
– Пустота, говоришь?
– наконец переспросил он скучающим тоном.
– Трескучая? Вообще для тебя, моя огненная прелесть, связная речь числом более трех предложений, - рекордное достижение. А уж эмоционально окрашенная речь...впечатляет.
Оборотень ухмыльнулся. Одним уголком губ. И отодвинулся.
– Зачем ты пришла сюда?
Я демонстративно хранила молчание.
– Я спросил, - зачем ты пришла сюда, Красный цветок?
Не повышая голоса, мне давали понять, что продолжать молчать - рискованное предприятие.
– Не твое дело, - показалось вполне подходящей к случаю репликой.
Белые пальцы сжались в попытке скрыть выдвигающиеся когти:
– Ты понимаешь, что играешь со смертью, кукла?
– Не я играю с ней, маэстро, она - со мной. К тому - же нельзя все время сыпать угрозами, забывая их выполнять. Подобным образом любую драму можно превратить в фарс.
Зрачки вытянулись, черты лица заострились. Оборотень медленно склонился надо мной.
Судорожно втянув воздух, я собрала всю отпущенную природой волю, дабы не шевелиться, не отпрянуть. Только с сердцем ничего не удавалось поделать. Оно трепыхалось, горячо и неистово.
Подняв руку, Миа*рон коротко шлепнул меня по щеке: