Красный цветок
Шрифт:
Коль в лике мужчины жило.
Но взорвалась однажды
Бездна. Сто тысяч огней
Вспыхнуло. Стало Миром.
Мир - народил детей.
Мир самым первым Богом
Стал, озаряя Тьму.
Тьма покорилась Богу
И отдалась Ему.
Вселенная многогранна. Смерти нет. Есть грань перехода из вещества в энергию, при этом энергия по отношении к материи имеет главенствующее значение.
Творец есть чистая энергия, не разделяющая Добра и Зла, ибо Бог есть Добро и не знает Зла. Чтобы началось движение, необходим предмет и причина, заставляющая предмет двигаться. Творец для воссоздания необходимых ему энергий создал Человека. Дал ему стремление искать Бога. Чтобы заставить Человека искать Творца, Бог оставил частицу Пустоты в сотворенном мире - Зло. Чтобы видеть и разделять Зло от Добра, не видимых ему самому, Творец создал воплощающих в себя Свет и Тьму, Добро и Зло: Альфов и Дэйвов.
Альфы следят за соблюдением законов, обеспечивая возмездие, поддерживая справедливость и равновесие во Вселенной. Дэйвы держат под контролем бесов, они же ответственны за появление искушений, противясь, сопротивляясь или подчиняясь которым, человек определяет себе место во Вселенной.
Между альфами и дейвами находятся существа, что держат разделы между мирами, делая переход рубежей невозможным - Хранители.
Когда 'хранители' проходят процесс воплощения, миры, хранимые ими, уязвимы. Это время кармических узлов.
Хранителями Мир*тэн - Лэо являются: Слепой Ткач и Хозяйка Бездны - Литу*эль, чьи душа сплетена из белого света.
Любая Стихия поддаётся распаду и заражению. Загнивает вода, несут болезненные миазмы ветра, хранят заразу земли, теряя плодородие и поддаваясь коррозии.
Огонь не поддается заражению. Никакое Зло не способно заразить Бездну. Конец придёт Огненный Смерчем. Огнем миры начинаются и в огне сгорают. Придет Литу*эль и Мир Трех Лун станет воплощенной Бездной'.
Книга выскользнула из рук, веки налились свинцом. Я провалилась в тяжелый мучительный сон.
Свет догорал на облаках. Океан шумел, вскидывая вверх прозрачные языки.
Я стояла на обрыве, наблюдая, как со дня океана поднималось нечто страшное. За спиной дыбилась, похожая на дракона, вставшего на дыбы, скала. В следующую секунду она раскололась, фонтаном выбрасывая потоки лавы и огня. Горячий пепел падал вниз, в воду, покрывающуюся пеной. Море бурлило, расступаясь, выпуская из глубин огромного демона.
Он явился: высокий, черный. Весь покрытый переливающейся чешуёй; с крыльями, острыми как бритва, кроваво-алыми, словно рубины.
– Литу*эль, - тянулись ко мне лапы чудовища.
Во сне я испытывала не ужас, а жгучее, разъедающее душу, сожаление. Жуткое существо мучилось. Я не могла ему помочь. Вернее, могла. Но не желала делать ни шага на встречу.
– Литу*эль!!!
– ярость и боль лавой растекались по пространству.
– Литу*эль!!! Литу*эль!!! Литу*эль!!!
Я отвернулась. Мне не хватало воздуха. Я задыхалась.
Причина тому была весьма прозаическая: во сне, неудачно повернувшись, я уткнулась носом в обшивку кресла. Тело ныло от неудобной позы.
– Госпоже угодно одеваться?
– присела в почтительно реверансе хорошенькая горничная.- Вас уже ждут.
Надо же! Во сне я никак себя Хозяйкой Бездны вообразила? А кого, интересно, мое подсознание, рассматривало в качестве восставшего демона? Миа*рона?
В глубине души я знала, что он жив. И панически боялась будущей встречи.
– Ну, и чего ты ждешь?
– вскинулась я на горничную.
– Мне угодно одеваться. Угодно. Поторапливайся!
Сложно, глядя на эту девушку, поверить, что мы с ней практически с одного поля - ягода. В обеих текла крестьянская кровь. Её круглое лицо с чуть вздернутым носишком, заученно простодушным выражением и сметливой хитринкой в глазах выглядело таким обычным, человеческим. Моё - честно отражало суть ведьмы, владеющей самой лютой стихией. Простодушной не стоило даже пытаться прикинуться: кто не слеп, все равно не поверит. Хищным во мне выглядело все: чуть раскосые глаза, плотно сомкнутые губы, обтянутые кожей высокие, острые 'кошачьи' скулы, гневливые брови, неуправляемая грива темно-медных локонов, огненным облаком витающая вокруг лица.
Стоило ли удивляться, что с пышными платьями мы не ладили? Но таки пришлось 'облачаться', - выбора не было. Раз назвалась принцессой, - будь добра носить кринолин и корону.
– Свободна, - кивнула я горничной.
Тяжелый ворс ковра заглушал шаги. Длинный коридор без единого окна, с вереницей тяжелых, наглухо запертых дверей внезапно обрывался лестницей, опускающейся в огромную серебренную Главную Залу Чеарэта.
Зала равнодушно терпела вторжение. В прозрачных колоннах, поддерживающих купол потолка, перемещались воздушные пузыри, подхваченные несуществующим иллюзорным потоком.
В прихожей меня уже ждали три вчерашние красавицы: блондинка, девушка со светло-русыми тонкими пушистыми локонами и брюнетка, сестра Эллоис*сента - Аста*рэль.
– Ну? Едем?
И мы устремились на поиски очередных неприятностей.
Глава 6
Склеп, вода и пламя
Днем солнце стало припекать изрядно, но зори пока оставались холодными. Бодрящий прохладный воздух зарумянил щеки, стоило только выбраться из дома. Каждая из нас, думаю, благословила возможность укрыться в чреве кареты: предписанные этикетом туалеты, внешне эффектные, к сожалению, не спасали от зловредного ветерка, задувающего с севера.
Над головами замелькала переливающаяся бликами листва. Дорога, обманчиво гладкой лентой стелилась под ноги.
– Мы не представились, - заметила одна и спутниц.
– Тебе, наверное, сложно запомнить всех гуртом? Меня зовут - Сиэл*ла, - проговорила блондинка с нетипичным для этого семейства, темно-карим цветом глаз.
– Её, - она кивнула в сторону уже известной брюнетки - Астр*эль. А это - Сири*ан.
Дорога бежала мимо подлеска, большая часть деревьев в котором успела покрыться листвой. Невысокие дикие яблони поймали в узловатые ветви белое ароматное облачко цвета и теперь под резкими порывами ветра, цветики, волнуясь, колыхались. Особо пугливые лепестки успели осыпаться на стороживший снизу сухостойник.
– Может, лучше вернуться?
– нерешительно обернулась Сири*ан к сестрам.
– Кажется, собирается гроза.
Цвет наплывающих туч с каждой секундой становился концентрированнее и гуще.
Астр*эль засмеялась:
– Умеешь сражаться с нежитью, Одиф*фэ?
– Гроза - не нежить, - пожала я плечами.
Вскоре карета остановилась. Мы сошли на землю.
Тонкая тропинка, вьющаяся между молоденьких березок, вела к одичавшим кустам кроваво-алых рододендронов, к высокой, в человеческий рост, крапиве, густо поросшей на останках древних развалин.