Красный цветок
Шрифт:
В эти мгновения я была готова стать нежной, доброй, кроткой. Чудовище прятало коготки, влеклось свернуться клубочком и мурчать. Грустно, скорбя о невозможном. А непостижимо-раздражающая гармония продолжала журчать: не жалоба, ни мятеж, ни насмешка. Печаль. Пустота. Бесконечность...
В огромном зале с высокими арками сквозняки колыхали тонкие занавески, и звучала музыка, наполняя душу болью, воскрешающей душу. За стеклами падали капли дождя, просясь в дом настойчивым, но едва различимым стуком. Тонкий профиль отражался в черном мокром стекле. Длинные изящные пальцы в обрамлении пышной пены кружев летали над перламутровыми клавишами.
Все бабы любили его. Удача, она ведь тоже баба - сука такая!
Ну, и пусть себе любят. А вот я буду ненавидеть! Потому что я - не все.
Сил ему, и жизненных, и магических, дано было много. Развратничая всю ночь напролет, утром в классных комнатах, в тренировочных залах, в магических спаррингах Эллис*сент оставался точен, внимателен, и всегда, во всем занимал первые места. Казалось, этот парень просто не умеет проигрывать.
Ну, и долго можно стерпеть подобное безобразие?! Двуликие! Терпение - не мой конек.
Спуститься в фехтовальную залу и наблюдать, как легко, будто бы танцуя (и в самом деле скорее танцуя, чем сражаясь), Эллоис отбивает бесконечные кванты и квинты, переходит от атак к контратакам, было больше, чем удовольствием. Это было наслаждением. Видеть его гибкие, сильные, ловкие движения. Слышать звон стали, каленной и твердой. Как в раю побывать!
Эллоис не любил страховок. Я - тоже. Мы оба считали, что сражаться нужно обнаженным клинком.
Тело Эллоис*сэнты плясало в опасной близости от тонкого треугольного лезвия, заставляя мое сердце замирать. То от опасения, то ли от надежды, что она, эта сталь, наконец, вопьется в плоть. Пустит высокомерную, алую, горячую кровь.
Но, хохоча, легко увертываясь от серебряной молнии клинка, он уходил, играл, манил за собой противника. Неуязвимый и язвительный. Способный вывести из себя святого.
Такие моменты заставляли меня хотеть его. Не так, как 'хотели' милые безобидные дурочки-гризетки. Я хотела сразиться. Хотела победить. Ломать до тех пор, пока не сломаю. По-звериному торжествовать победу, прорисовывая на белой коже наливающиеся кровяными каплями глубокие борозды. Чтобы его кровь остывала на моих губах; чтобы мои руки чувствовали сопротивление терзаемой плоти.
То утро, подобно другим, выдалось солнечным и свежим. Экипировавшись для утренних тренировок в брюки и рубашку, я чувствовала себя так, словно разом потеряла половину веса: перышком, былинкой, пузырьком в игристом вине. Мне нравился яркий солнечный свет, врывающийся в распахнутые окна, сопровождаемый горьким запахом поздней сирени, переплетенным с тонким ароматом жасмина. То, как легкомысленные солнечные пятна скакали с одного места на другое, вычерчивая на плиточном полу дополнительные узоры. Я влюбилась в роскошь того толка, которым окружали себя новозванные родственнички.
После разминки все выстроились по боевым линиям, приняв боевую стойку. Занятие посвящалось оттачиванию выпада. Пока мы карячались на площадке, потея от усилий, учитель мягким голосом рассказывал:
'Фехтование это необыкновенно красивый, изящный и романтичный вид спорта. Но одновременно это и древнее боевое искусство, прекрасное и смертельно опасное'.
– Подумать только?
– попыталась сдуть со лба непокорную прядь Сиэл*ла, 'работающая' со мной в паре.
– Новое тут то, что 'красивое' или то, что 'опасное'?
– Один хрен, - кивнула я, продолжая наступать.
'История фехтования уходит вглубь веков. Уже у древних людей была книга о принципах упражнения с оружием. В Фиаре и Антрэконе именно фехтование получило известность, как зрелищное искусство. В Черных землях созданы целые школы по владению холодным оружием. В Эдонии оно есть непременный элемент воспитания, и носит, как вам известно, классовый характер'
– Он нарочно зудит?
– увернувшись от очередного выпада Сиэл*лы, рыкнула я.
– Учит нас не отвлекаться на мелочи.
– Бездна! Поневоле прислушиваешься к его болтовне!
' Рапира, коей вы имеет честь сражаться, есть разновидность шпаги. Она слишком легкая для того, что ею нанести рубящий удар, она способна только колоть'.
– Конечно, без него мы этого не знали?
– первый раз переходя от защиты к наступлению, выдохнула Сиэл*ла.
Она начала уставать, дыхание у неё сбилось.
'Клинок рапиры граненный. Поскольку тонкое острие легче воткнуть в отверстие или щель лат, то клинок классической сабли, предназначенной рубить, сузили. В результате модификации оружие значительно потеряло в весе, и теперь дамы способны участвовать в сражениях. В то время как древняя классическая сабля была бы им не по плечу'.
Выбив оружие из рук Сиэл*лы, я положила конец поединку, отсалютовав игрушечному противнику, направилась к выходу.
В дверях столкнулась с Эллоис*сентом, вид которого не оставлял простора воображению. Причина его опоздания была налицо. От него за версту шибало вином и пряными женскими духами.
– Маэра?
– поклонился он.
– Маэстро, - передернула я плечами, всем своим видам пытаясь выразить презрение.
– Вы не в духе, красавица?
– ухмыльнулся наглец.
– Конечно же, не в духе. Вы же не бываете в хорошем настроении?
– Какая муха тебя покусала?
– попыталась я стряхнуть удерживающую руку.
– Подожди убегать. У меня к тебе интересное предложение.
– Правда? Какое же?
– Устроим поединок? Если выиграю я, ты станешь моей любовницей.
Я поморщилась. Право, это уже становилось скучным.
– Понятно. Ну, а то, что могу выиграть я, ты, видимо, не допускаешь?
– Чисто теоретически.
– Чисто теоретически? Ну, ты наглец. Бери шпагу, придурок.
Продолжая улыбаться, он вытащил рапиру, лениво занимая позицию.