Красный Дракон (др. перевод)
Шрифт:
Он прикрепил микрофон к одеялу прямо у лица Лаундса.
— Повторяй за мной…
Они делали запись около получаса. Наконец Лаундс услышал:
— Вот и все. Ты сделал все как надо.
— Теперь вы отпускаете меня?
— Отпущу. Но я хочу помочь тебе лучше понять и запомнить все, что ты видел.
Долархайд отвернулся.
— Я хочу понять. Я хочу, чтобы вы знали, как я восхищаюсь тем, что вы отпускаете меня. Теперь я всегда буду честным и справедливым, клянусь вам.
Долархайд молчал. Он менял зубы.
Снова
Долархайд мрачно улыбнулся, обнажив покрытые бурыми пятнами зубы, положил руку на плечо Лаундса и, наклонившись, как будто собирался поцеловать его, откусил ему губы и выплюнул их прямо на пол.
21
Осень в Чикаго. Тяжелый воздух и низкое серое небо. Охранник остановился на тротуаре и закурил, почесывая поясницу. На улице не было ни души. Он слышал, как вдали на перекрестке, где улица круто поднималась вверх, щелкал, переключая огни, светофор.
На той же улице, скрытый от глаз охранника, Фрэнсис Долархайд сидел в фургоне рядом с Фредди Лаундсом. Словно капюшоном, Лаундс был с головой накрыт одеялом.
Лаундс оцепенел от невыносимой боли, но мысли в голове скакали и прыгали, словно табун взбесившихся лошадей. Он должен запомнить все. Повязка на глазах немного ослабла. Он увидел, как пальцы Долархайда сменили окровавленный кляп.
Долархайд надел халат санитара, положил на колени Лаундсу термос и выкатил кресло из фургона. Когда он поставил кресло на тормоз и повернулся, чтобы убрать в фургон сходни, из-под повязки Лаундс заметил край бампера.
Теперь немного повернуться, увидеть номер. Есть! Всего лишь мгновение, но цифры клеймом впечатались в мозг.
Кресло покатилось, вздрагивая на стыках тротуарных плит. Под колесами хрустнула бумажная обертка.
Долархайд остановил кресло между мусорным баком и грузовиком. Снял повязку. Лаундс закрыл глаза. В нос ударил запах нашатыря.
Тихий, спокойный голос прозвучал прямо над ухом:
— Ты слышишь меня? Ты уже почти дома. Моргни, если слышишь.
Долархайд пальцами приподнял ему веко. Лаундс впервые увидел лицо убийцы.
— Я обманул тебя. — Долархайд поднял термос. — На самом деле я не положил твои губы в лед.
Он снял одеяло и открыл термос.
Почувствовав запах бензина, Лаундс напрягся, пытаясь вырваться. Он лихорадочно дернулся, так что кожа едва не отделилась от тела. Кресло затрещало. Холодная жидкость полилась по ногам и груди, горло заполнил удушливый запах бензина. Они выехали на середину улицы.
— Тебе нравится быть собачкой Грэма, Фре-е-ед-ди-и-и?
Яркая вспышка. Легкий толчок — и, набирая скорость, кресло покатилось к зданию «Тэтлер».
Дикий вопль вышиб из безгубого рта окровавленный кляп. Охранник поднял глаза. Прямо на него, подпрыгивая на выбоинах, волоча за собой хвост искр и дыма, отражаясь в витринах, мчался огненный шар.
Вот он слегка свернул, врезался в стоящий у тротуара автомобиль и с грохотом опрокинулся у самого входа в редакцию. Одно колесо все еще продолжало вращаться, разбрасывая вокруг себя хоровод искр. Взметнулись охваченные пламенем руки.
Охранник бросился в вестибюль и отбежал подальше от окна — на всякий случай, если огненный шар вдруг вздумает взорваться. Включил пожарную тревогу. Что еще? Сорвал со стены огнетушитель и боязливо выглянул на улицу. Шар еще не взорвался.
Охранник осторожно пробрался сквозь завесу стелющегося по тротуару едкого дыма и наконец выпустил струю пены на Фредди Лаундса.
22
Согласно разработанному плану, Грэм должен был покинуть вашингтонскую квартиру-ловушку задолго до наступления в городе часа пик.
Он брился, когда позвонил Крофорд.
— Доброе утро.
— Какое там доброе! — услышал Грэм. — Зубастик захватил Лаундса. В Чикаго.
— А-а, черт!
— Он еще жив. Хочет тебя видеть, но долго не протянет.
— Еду!
— Встречаемся в аэропорту. Рейс двести сорок пять «Юнайтед». Самолет вылетает через сорок минут. Ты еще успеешь вернуться обратно, если, конечно, не придется давать отбой.
В Чикаго шел ливень. В аэропорту их встретил Честер, сотрудник Чикагского управления ФБР.
В Чикаго привыкли к полицейским сиренам, и водители неохотно пропускали машину Честера, мчавшуюся по центральной полосе с включенной мигалкой, которая отражалась розовыми бликами в струях дождя.
— Полиция считает, что на Лаундса напали внезапно, в гараже, — старался перекричать сирену Честер. — Больше ничего мне не сказали. Они стали смотреть на нас косо.
— Что они знают? — спросил Крофорд.
— Всю нашу разработку. Про ловушку. В общем, все.
— Лаундс его запомнил?
— Я не слышал, чтобы давали приметы. Около шести двадцати всем постам сообщили только номер машины.
— С доктором Блумом связались?
— Трубку сняла жена, Джек. Сам он в больнице. Ему утром вырезали желчный пузырь.
— Великолепно, — буркнул Крофорд.
Подъехав к входу в больницу, Честер остановился под колоннадой, с которой стекала дождевая вода. Обернувшись, он сказал:
— Джек, Уилл, перед тем, как вы туда пойдете… Я слышал, этот тип его… разделал… Так что будьте готовы.
Грэм обреченно кивнул. В самолете он боролся с тайной надеждой, что Лаундс умрет раньше, чем они прилетят, и ему не придется на него смотреть.
Весь коридор в Ожоговом центре имени Пейджа был выложен безукоризненно чистой плиткой. У дверей в палату Лаундса стояла толпа людей, откуда их отозвал в сторону высокий доктор, в лице которого странным образом сочетались черты юноши и старика.