Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке
Шрифт:
Шаг за шагом
Курс "четырех модернизаций": модернизации сельского хозяйства, промышленности, обороны и науки, — был принят в декабре 1978 года на третьем пленуме ЦК КПК одиннадцатого созывав Но только после того, как был сделан задел накоплений в сельском хозяйстве, получили настоящее развитие остальные направления этого курса. Когда же через 9 лет успехи модернизации были налицо, качественные характеристики четырех модернизаций стали дополняться количественными, а также определены сроки исполнения великого замысла Дэн Сяопина: учетверить объем валового национального продукта (за 20 лет, к 2000 году) и выйти на уровень ведущих мировых держав (за 40 лет, к 2020 году).
Реформы в грроде начинались в 1984 году с общественного питания и сферы услуг, не требовавших особых инвестиций (в массе — тот же семейный подряд, что и в деревне). Серьезное же промышленное производство требовало серьезного стартового капитала, а современное производство — современных технологий.
Смею заметить, что, приступая к модернизации промышленности, науки и обороны, китайское руководство опять было самодостаточным, ибо сделало упор не на чужие абстрактные мозги иностранцев, а на советы своих, мыслящих по-китайски конкретно, этнических китайцев, проживающих за границей.
Сначала
Примечательно, что эмиграция из Китая никогда не считалась в китайском обществе изменой Родине. И подавляющее большинство китайцев на чужбине сохраняют чувство сыновнего долга перед Родиной и оказывают помощь своему "срединному государству" вне зависимости от личных политических и идеологических симпатий и чувств к действующей на материке бюрократии, полагает это долгом, обязательным для исполнения.
Серьезные инвестиции в серьезные проекты модернизации промышленности КНР первыми сделали соотечественники из Гонконга и Макао, с Тайваня, а также этнические китайцы из Сингапура, стран Юго-Восточной Азии и Запада. Крупномасштабные вложения внешнего китайского капитала в КНР в 90-е годы — по существу и, даже, вероятно, во многих случаях формально, это возврат долга с процентами. Ибо и в 60-е, и в 70-е годы китайское руководство способствовало развитию китайского капитализма в Гонконге, в странах Юго-Восточной Азии и, возможно, в США. Экспорт китайских товаров из КНР по бросовым ценам через китайские фирмы-посредники в Гонконге и других третьих странах тогда способствовал накоплению стартового капитала зарубежной китайской диаспоры.
Вслед за китайскими эмигрантами за прибылью от дешевизны рабочей силы, низких требований по экологии, близости сырья и умеренности затрат на строительство в Китай потянулся основной, неэмигрантский иностранный капитал. Однако редко кто из иностранцев внутри Китая сам способен один на один успешно работать в бизнесе против китайцев, и все серьезные иностранные представительства в Китае имеют в своем штате граждан китайского происхождения. Этап вложения капитала в Китай проходит на ура. Трудности у иностранцев возникают на этапе попыток самостоятельно и в лоб реализовать западные схемы возврата капитала и вывоза прибыли (если, конечно, перед походом в Китай у иностранцев изначально не была предусмотрена добротная предпринимательская авантюра). Этим я хочу сказать, что модернизацию промышленности китайцы сделали за иностранные деньги, но, по большей части, мозгами и руками этнических китайцев, что уникально.
Говоря о реформах в городе, следует упомянуть и специфику китайского криминала. Традиционно китайцы решают теневые вопросы между собой, не втягивая в разборки иностранцев. Причиной тому, возможно, является непоколебимая уверенность в духовной ущербности и умственной неполноценности белых и, тем более, черных. В неспособности иностранцев воспринимать всю систему китайских ориентиров ритуала, обычаев, векторов воли. Шантаж иностранца в обычных китайских формах умолчания и образного намека не достигает цели. Иностранец, как бы" он хорошо ни знал язык, все одно в "китайских церемониях" бестолков. Его, конечно, можно примитивно ограбить, но подобный способ действий в отношении "недоумков с окраины" явно ниже достоинства организованной преступности и остается на совести активистов криминала, действующих индивидуально. За семь лет моей практики предпринимательства в Китае и в крупных торговых сделках и в среднем бизнесе (а я, помимо прочего, руководил гостиницей и рестораном на курорте, где априорно есть теневая выручка), — у меня не было ни одного личного и прямого столкновения с китайским криминалом. Не смешивается китайский криминал и с иностранным криминалом. Никакого сращивания или даже согласования действий "русской мафии" с китайскими триадами в Китае я не видел. Попытки русских "братков" собирать долю с мощного потока наших соотечественников, едущих в Китай за мелкооптовыми закупками, и проводить разборки на китайской территории не имели серьезной (прежде всего предоставлением оружия на месте) поддержки от местного криминала и были быстро пресечены китайской полицией. Такова китайская специфика в части личной безопасности иностранцев как одного из факторов, благоприятствующих притоку в Китай иностранных денег.
Особо следует упомянуть о специфике китайской коррупции. Коррупция в Китае, как и проституция, вроде бы и записаны в состав зла, с которым надлежит бороться, но никакой решительности в борьбе я не замечал. Скорее, это сфера взаимоотношений между людьми, которая управляется без поощрения, одним только наказанием. Взятка выступает средством закрыть глаза на то, что в действительности есть, но не укладывается в рамки норматива. (Своего рода инструментом для работы в сфере, которая не регулируется законами. Китайская бюрократия изначально признает, что жизнь шире предусмотренного властями и ее стихия превышает человеческие возможности. Непротиворечиво предусмотреть все разнообразие жизни невозможно, поэтому власть преднамеренно оставляет пути решения проблем, которые по закону решить нельзя. Со времен Писания "закон не сделал совершенным никого" (Евр. 7, 19). Молчаливое согласие властей с реализацией всего того, что не запрещено, значило бы — снять тормоза. От подобной перспективы "ухода вразнос", который в России наблюдался в 1991-92 гг., спасает как регулятор, своего рода турникет, взятка. Взятка, позволяющая действовать, забирает примерно столько же затрат, сколько пришлось бы заплатить по закону, если бы разрешающий закон был. А взятка как откуп от притеснения властями — это своего рода штраф в ситуациях, когда есть пострадавший, но по суду доказать вину и наказать нельзя из-за отсутствия запрещающего закона. Кроме всего прочего, коррупция есть всегдашний повод для избирательного наказания чиновника любого ранга в случаях его чрезмерного выхода за рамки согласованных клановых интересов. В ходе реформ были наказаны (вплоть до расстрела) сотни высокопоставленных лиц второго плана: вице-губернаторы, заместители председателей, мэры, прокуроры. Самым высоким наказанным чиновником оказался член Политбюро ЦК ЦПК, мэр Пекина Чэнь Ситун, которого
Конечно, процессы коррупции в Китае принимают параметры морального разложения и загнивания общественного организма: социалистические идеалы все больше подвергаются осмеянию и попираются, нарастает лихоимство чиновников и влияние мафии, растет преступность, немыслимая при торжестве ортодоксальных идей Мао Цзэдуна.
Однако в Китае, в отличие от зарубежья, именно представители власти играют в формировании мафиозных структур решающую роль, а китайская мафия в своей деятельности опирается, по сути, на конфуцианскую клановую традицию. Очень отчетливо я это видел на примере проституции. В Пекине и на курорте в Бэйдайхэ проституция умело управлялась и пользовалась негласным покровительством каких-то чиновников местных партийных и государственных органов и полицейских, которые рассматривали ее как источник личного и корпоративного обогащения. Однако в 1996 году, на время проведения в Пекине третьего всемирного форума женщин, на всю проституцию в столице был наложен согласованный двухмесячный мораторий, который неукоснительно соблюдался. То есть, пока Центральное правительство, однопартийная диктатура в сфере права и преданные партии органы безопасности держат в руках рычаги контроля за ситуацией на местах (прежде всего экономические), "простые" уголовники не имеют никаких шансов на то, чтобы самостоятельно стать мафиози и противостоять государственной машине. Справедливости ради, здесь нужно отметить усиление репрессий центральной власти по отношению к коррупционерам-чиновникам на местах, что сопровождается соответствующим информационным обеспечением и вызывает поддержку народа.
Ярким примером направляемой китайской коррупции выступает история с ввозом в страну дорогих автомобилей иностранных марок. Очевидно, что если бы все китайцы пересели с велосипедов на автомобили, то в мире могла бы случиться экологическая катастрофа. Процесс же автомобилизации Китая неудержимо нарастает. Для его сдерживания с одновременной денежной выгодой для государства используется механизм регулирования через цены и ввозные пошлины на машины. После начала реформ и до 1994 года пошлина составляла 210 % — и не к свободной цене в контракте покупки, а к фиксированной стоимости, установленной государством в таможенном перечне для автомобилей того или иного класса. Если дорогой автомобиль ввозился в Китай по этим правилам, то он становился супердорогим. Но зов китайского сердца тянет к роскоши. И властью был предусмотрен путь, по которому закон можно было обойти, а именно: через создание совместного предприятия с участием иностранного капитала. Для СП ввоз автомобилей был беспошлинным, так как иномарка ввозилась не сама по себе, а вместе с иностранным капиталом. При этом, конечно, можно было создать и фиктивное СП с единственной целью беспошлинного ввоза дорогих автомашин. Но и в случае фиктивного СП все равно нужно было пройти долгую процедуру. Зарегистрировать иностранный капитал. Затем, после ввоза машин, увести капитал из СП и оформить много других формальностей. Сделать это совсем без взяток было очень трудно. Пошлина не платилась, но затраты на оборот иностранного капитала фиктивного СП через Китай и неизбежные взятки решали ту же задачу, правда с меньшими денежными показателями. В 1994 году порядок был изменен. Льготы для СП были отменены, но и пошлина на автомобили была сокращена до 150 %. Для дорогих автомобилей опять был предусмотрен боковой путь. От пошлин освобождались армия и полиция. Через связи и взятки теперь на иномарки стали вешать военные номера. В 1998 году власти провели перерегистрацию военных номеров и опять взяли взятки на легализацию беспошлинных машин при замене номерного знака с военного на гражданский. Казалось бы, после 1998 года никаких лазеек в этом вопросе остаться уже не должно. АН нет, знаю это по собственному опыту замены дипломатического номера на своем "мерседесе". У полиции крупных городов оказались полученные из Пекина квоты для регистрации иномарок, ввезенных в Китай беспошлинно (в моем случае, по дипломатическому каналу). Легально ни путей ввоза, ни квот не было. Но если находились нужные связи, обходные пути можно было найти и дело провернуть без очевидного криминала. При этом учет и контроль были, но приходные ордера и расписки в получении денег на легализацию машин, естественно, не выдавались. В результате оставленных лазеек улицы крупных китайских городов украшает роскошь дорогих иномарок. Если бы лазеек не было, то улицы выглядели бы очень скромно, и показатель успеха реформ был бы не столь заметен китайскому глазу. А если бы взятки не сдерживали напор желаний, то узкие лазейки расширились бы до неконтролируемого, нарастающего и чреватого катастрофой безудержного потока.
I" Мощной обеспечивающей успех реформ силой выступает преданная государству и народу, дисциплинированная и ответственная в вопросах службы, разумная и жесткая в достижении цели китайская система государственной безопасности, (j Наверное, не сильно ошибусь, если скажу, что при каждом активно действующем в китайском бизнесе представительстве иностранной фирмы, банка или совместной компании в качестве переводчика или иного местного сотрудника, владеющего иностранным языком, работает секретный сотрудник китайских органов безопасности. В руководстве многих китайских внешнеторговых компаний состоят кадровые офицеры спецслужб. Три раза в моей практике, при заключении особо крупных и важных сделок, некоторые такие руководители раскрывались и даже показывали мне в доверительном плане свои вторые визитные карточки с указанием званий и принадлежности к экономическим подразделениям в органах или армейских структурах. При мне не раз случались курьезы, незаметные для плохо владеющих китайским языком иностранцев, когда впервые пришедшие на переговоры представители какой-нибудь китайской фирмы по каким-то мелким деталям разговора оказывались знакомыми с китайскими сотрудниками совсем вроде бы незнакомого им представительства иностранной компании. Да и меня самого неотступно пасли и, в конце концов, убрали из Китая китайские спецслужбы. И не экономически через убытки или разорение совместного предприятия, не юридически по суду, предъявив какое-нибудь обвинение, но волевым актом, государственным насилием, без комментариев. Через тотальный контроль спецслужбами внешнеторговой и внешнеэкономической деятельности изнутри, с обратной, а не показной стороны процессов и событий, вещи и интересы лучше видятся так, как они есть, в аспекте партнер-противник, а не так, как они благостно представляются вовне контрагентами. Тайно, не всегда легитимно, но часто очень эффективно осуществляется разведка, широкий сбор и обобщение конъюнктурной информации, влияние на цены, противодействие монополизму или демпингу, мобилизация усилий на нужном товаре, авангардные действия на рынке и, в конечном итоге, единое государственное регулирование формально свободного бизнеса.