Красный дракон. Китай и Россия в XXI веке

Девятов Андрей Петрович

Идеал, символ веры, через совесть умерял потребности. "А без православной веры русский человек просто дрянь", — здесь я опираюсь на авторитет Ф. М.Достоевского.

В сословном обществе служения общему делу, где есть идеал, отношения регулирует не закон, а целесообразность (закон, что дышло, но зато и милосердие может приостановить жестокость закона).

Что касается жизненного пространства, русским людям очень не повезло с климатом. Россия — самая холодная страна в мире. Суровые зимы, большие перепады температур, замерзание водных путей и огромные сухопутные расстояния делают издержки любого производства в России заведомо выше, чем на Западе и других зонах мира. Подробно об этом пишет А. П.Паршев. Для эффективного функционирования экономики страны в целом (чтобы издержки перекрывались доходом), в таких природных условиях требуется государственное регулирование всех сторон применения и перемещения капитала. При свободном перемещении капитала и единых мировых ценах капитал всегда стремится уйти туда, где затраты на производство (издержки) ниже, и тогда сбежавший капитал замещается импортом товаров. Аналогичные

же товары на мировом рынке всегда были дешевле наших. От разорения своего неконкурентного по условиям климата и сухопутных расстояний хозяйства нужен протекционизм, государственная защита внутреннего рынка от агрессии мирового рынка. Тоталитарная закрытость общества здесь предпочтительней либеральной открытости. При "свободе торговли" вектор устремлений капитала всегда был направлен центробежно, из России за границу. Свободная конвертируемость рубля вводилась в России дважды. В конце XIX века при золотом рубле из России на Запад утек огромный золотой запас. При свободной конвертируемости рубля в доллар в конце XX века из России на Запад сначала утекли мобилизационные запасы стратегического сырья (точно знаю про уран, титан, ртуть, ниобий, осмий), постоянно текут невозобновляемые ресурсы, а солидная валютная выручка остается на Западе. И тогда и сейчас свое хозяйство рушилось, а иностранные инвестиции в Россию не шли. При издержках в России, заведомо больших, чем вовне ее, и повышенном риске убытков для внешнего инвестора никакой привлекательности для вложений иностранного капитала в нашу экономику нет. Пришел же в Россию только кредит и только под гарантии либо заклада российских ликвидных ценностей, либо государственных обязательств платить проценты и возвратить долг. В результате Запад обогатился.

В условиях открытости, означающей бегство капитала из России и разорительный импорт иностранных товаров, в хозяйстве процветает рвачество, и солидный, с деловой и социальной устойчивостью, капитализм укрепиться, конечно, не может. Пример рвачей, проныр, живоглотов, хамов, выжиг, злостных банкротов и иных "нечестно богатых" активных "дельцов", во многом вынужденно неправедных по отношению к пассивной массе, с точки зрения пользы для общества был отрицательным. Капиталистическое разделение на классы российское общество отвергло и в начале, и в конце XX века, ограничившись временным сломом сословных перегородок. [2]

2

Короткие первые сорок лет советского строя Россия жила солидарным обществом с нарождавшимся новым сословием правящей партийной номенклатуры, но уже в 60-е годы номенклатура стала потомственной, обрела отдельные от народа интересы и сознание своего особого, закрепленного привилегиями, статуса. Возвращается российское общество в сословные рамки и сейчас. Перегруппировка активных произошла. Возвысились бояре-олигархи. Закрепляются права владения хозяйственными "вотчинами". Возобновилась раздача властью орденов и привилегий. Происходит сращивание новых "хозяев" с обновленной номенклатурой в новую знать и ее обособление от народа.

Основным рычагом контроля над всеми сословиями общества, "упакованного" в государственные формы аристократии, выступает страх — инструмент смиренного тоталитаризма. Слава же, как традиционный нравственный приоритет в обществе, стимулирует подвиги великодушия (преданность, жертвенность, сострадание, бескорыстие).

В России у православных сохранились подвиги благочестия: личная милостыня и пост. На Западе же у протестантов поста вообще нет, а у католиков пост остался только на два дня перед Пасхой.

Психологию российского общества, живущего в холодных суровых условиях, выражает простая и неспешная еда и большая, чем на Западе, склонность к напиткам, "греющим душу". Тосты, как правило, произносятся и всегда содержат пожелание здоровья всем присутствующим. В узком месте русские сами организуются в очередь.

В традиционном сословном тоталитарном обществе наследуемый характер привилегий развращает высшие сословия (и дворян-чиновников, и купцов-промышленников), приводит их к бесславию, духовной деградации. В благополучное время уже третье (по закону Паркинсона) поколение наследников привилегий некогда "славных предков" жиреет, теряет деловую активность и идеалы общего с народом дела, что приводит их к упадку (конкурентов нет, и количество богатства у знати переходит в качество апатии, скуки и сладострастия). Деградация же знати вызывает у народа уже не просто неприязнь, а глухое, устойчивое омерзение и тоже потерю энтузиазма. В ответ знать платит народу ненавистью. Неизбежно наступает застой в развитии. Вожжи страха ослабевают. В обществе возобладают идеи либерализации, которые проталкивают активные из групп наивных "мечтателей" и "святых праведников" (революционеров, диссидентов). Знать ищет выхода, однако будучи уже неспособной к личному подвигу ради идеи склоняется к реформам в пользу либерализма. Пассивные трудовые сословия примыкают к либеральным идеям "союза завистников и неудачников". Происходит характерный для русских моментальный слом в никем не предвиденной резкой форме. Сословные границы рушатся. У "активных" открываются перспективы. Происходит перегруппировка в "верхах". "Мечтатели" при установлении нормальных деловых условий отсеиваются, а "хозяева" поднимаются и двигают вперед развитие. Народ, хранитель вековой коллективистской традиции и общинного духа, в своей массе не рассыпается на индивидуумов, эмоционально сопротивляется насилию озападнивания. Гармония в обществе восстанавливается в старой сословной форме: "знать/народ".

Лекарством для сословного общества Ф. М.Достоевский считал

войну. Лекарством "отрадного для народа" моментального действия, поднимающего "дух народа и его сознание собственного достоинства". "Война равняет всех во время боя и мирит господина и раба в самом высшем проявлении человеческого достоинства — в жертве жизнью за общее дело, за всех, за отечество". Обе отечественные войны, несомненно, были таким лекарством.

Либеральные идеи реформ овладевали умами тоталитарного православного общества в периоды упадка с периодичностью в три поколения. Определяется это природным свойством, называемым в диалектике "отрицание отрицания".

В короткие периоды слома сословных перегородок и перегруппировки активных внутри общества основатели родов (особенно купеческих) первоначально выдвигались за счет выдающихся качеств по аристократическому принципу "личной годности". Через 50–75 лет большинство из родов, представленных уже не блещущими личными качествами внуками родоначальников, сходит со сцены, и возвышаются другие. Средний период процветания рода — три, максимум четыре поколения, то есть — 75, от силы 100 лет.

Одновременность возвышения и деградации аристократии закладывает цикл кардинальной перегруппировки верхов и либеральных реформ общества, "перемены гармонии", тоже раз в три поколения (в среднем раз в 60–90 лет).

На графике колебаний благополучия гармонии в России (рис.№ 3, стр.70) первый упадок, 1662 (±3) год, приходится аккурат на раскол русской православной церкви — апофеоз дисгармонии в обществе и государстве. Упадки и подъемы российского благополучия гармонии следуют в периоде трех поколений.

Так, после "смуты", спустя 76 лет после основания династии в 1613 году, с 1689 года началось правление третьего из Романовых — царя-реформатора Петра I Великого, силой перетряхнувшего общество на западный манер. Через 73 года после начала царствования Петра I в результате переворота к власти (с 1762 года) гвардией была возведена жена его убитого внука Екатерина II Великая, проведшая реформы и оформившая сословные привилегии дворян. Через 63 года в 1825 году "декабристы", аристократы-масоны, пытались перегруппировать общество, но были подавлены и произошло это только в четвертом от Екатерины Великой поколении при либеральных реформах царя-демократа Александра II Освободителя (правил с 1855 года, а отменил крепостное право в 1861 году). Еще через три поколения, в феврале 1917 года также аристократы-масоны по уговору с Западом свергли православного царя. Трехсотлетняя династия Романовых пала. Лавинная либерализация длилась всего восемь месяцев и завершилась Великим "Октябрьским переворотом", когда власть перехватили большевики. Незначительная, но самая активная политическая фракция представительной власти, возвышенные героические идеи и великий замысел которой увлекли массы и обеспечили ей победу в гражданской войне. А еще через три поколения (74 года), в 1991 году сам партийный царь с боярами-партократами под моральным давлением Запада окончательно предали тоталитарную мечту о справедливости для всех и отдали власть либералам. Произошел очередной слом сословных границ в традиционной форме переворота.

Причина приверженности российского общества к аристократии, его сопротивления и полной чиновной бюрократизации, и сплошной выборной демократизации, на мой взгляд, состоит в том, что холодная Россия представляет собой еще и уникальный конгломерат народов, где русские не составляют господствующую доминанту крови. Русская цивилизация принимала всех, кто овладевал русским языком. Таких племен и народов сейчас 120 или более. В России населяющие ее многочисленные народы и этнические группы сплочены в национальные острова и архипелаги среди моря русских и участвуют в государственной власти по аристократическому принципу. Что же касается моря русских, то среди них, благодаря суровым российским условиям, расстояниям и просторам, на местах воспроизводится тоже аристократия (выбиваются наверх "лично годные", их доверие ограничено самым ближним кругом, место при деле сохраняется в поколениях через родство).

А от бюрократической вертикали власти в России большого толка нет. Чиновник, из присущего чувства зависти к аристократически "лично годным", от личных жертвенных подвигов во имя высокой цели уклоняется и гасит благой порыв приказов. Российский аппаратчик ни шагу ради идеи не сделает, а уж защищать ее, рискуя собственной жизнью, — тем более не станет. Другое дело — аристократы духа, движимые волей, предваряемой представлением цели. Аристократов духа, у которых идея определяет желания, а желание превращается в волевой акт действия. В этом плане характерно замечание Верховного. правителя России времен гражданской войны адмирала Колчака. Он писал: "Скажу Вам откровенно: я прямо поражаюсь отсутствию у нас порядочных людей. То же самое у Деникина — я недавно получил от него письмо; то же и у большевиков. Это общее явление русское: нет людей. Худшие враги правительства — его собственные служащие". Вспомним и о трагической кончине самого Колчака, и многих других подвижников равно как белой, так и красной идеи среди русских.

; У истоков русской государственности стояли варяги-скандинавы. И потом, во все времена, правящая знать в России была во многом не русской. В XVII веке после монголо-татарского ига и польско-литовского нашествия, русская аристократия насчитывала 156 семейств татарского происхождения, 168 семейств Рюриковичей (30 %) и 223 семейства польско-литовского происхождения. После широкого онемечивания верхов во времена империи, процент русских родов в российской аристократии стал еще меньше (в Европе русские и немцы — это две самые многочисленные, сильные и биологически здоровые нации, которые по национальным характерам могут дополнять друг друга). При царях соблюдалась "черта оседлости", и евреям путь в аристократию был закрыт. После 1917 года это препятствие было устранено, и в российскую правящую элиту мощно вошли колена Израилевы.