Красный Корсар (ил. И.Кускова)
Шрифт:
– Но где же доказательство того, – некстати прервал ее хозяин «Ржавого якоря», – что этот добрый человек бросил вас? Вчера был праздничный день, и вполне естественно подумать, что ваш муж был, как и некоторые другие, которых я мог бы назвать, но не настолько глуп, что ваш муж, говорю я, был немножко не в себе и что он спал в это утро дольше обыкновенного. Отвечаю вам, что немного спустя мы увидим, как честный портной выйдет из какого-нибудь амбара такой свежий и готовый орудовать ножницами, как будто он не промочил свою глотку даже водой.
Шутка рассмешила слушателей, но расстроенная
– Нет, нет! – вскричала неутешная супруга портного. – Этот человек думал только о своей работе. Он не мог просто выпить по торжественному случаю. Не тот он человек. Потому-то я и жалуюсь, что он был слишком трудолюбив. Привыкнув так долго рассчитывать на его труд, вдруг оказаться предоставленной самой себе, разве это не тяжелый крест для бедной женщины? Но если существуют законы в Род-Айленде или на плантациях Каролины, я отомщу за себя. Пусть пройдет время и он сунется сюда, тогда увидит, что остался без жены и угла, как и другие бродяги!
В эту минуту она заметила старого матроса, стоявшего с ней рядом, и, оборвав свою речь, вскричала:
– Вот незнакомец, который только что прибыл в этот город! Скажите мне, друг, вам не попадался на дороге беглый бродяга?
– У меня было слишком много заботы, – хладнокровно ответил старик, – вести свой старый остов по твердой земле, чтобы мне еще записывать в свой судовой журнал имена и названия портов всех встречных лодок. Однако, мне помнится, я встретил на таком расстоянии, что можно было окликнуть, бедного малого ближе к началу утренней вахты, невдалеке отсюда, в кустах, между городом и паромом, который перевозит народ острова на материк.
– Как он выглядел, этот человек? – спросили сразу пять или шесть человек, но всех их покрывал голос Дезире, казалось, первоклассный солист заглушает трели всех остальных певцов.
– Как выглядел этот человек? Ей-ей, он имел руки и ноги, как и другие. Однако я вспоминаю, что он прихрамывал.
– Это он, – вскричал тот же хор голосов, и в ту же минуту пять или шесть слушателей бросились прямо по дороге, в похвальном намерении поймать несчастного беглеца, чтобы обеспечить себе уплату по некоторым его счетам. Что касается Дезире, то она удовольствовалась, не переменив места, расспросами, собирая все возможные сведения. Быть может, ей уже рисовались все удовольствия свободы, которую она обретала с разводом, вместе с перспективой второго замужества. Она будто бы немного успокоилась и продолжала задавать конкретные вопросы:
– Был ли у этого человека вид беглого бродяги? – Она даже не заметила, что жалостливые соседи уже оставили ее.
– Его носовое украшение я не запомнил, – ответил старый моряк, но вид у него был такой, точно он валялся под сточным желобом с подветренной стороны. Мне кажется, несчастный страдал от…
– …от безделья. Да, у него было мало работы в последнее время. А без дела полезли в голову всякие мысли. Он страдал от…
– …жены, – четко добавило старик.
Раздался злорадный хохот по адресу Дезире. Однако скандальная супруга не угомонилась:
– Вы не представляете, как я измучилась за все годы жизни с этим человеком! Да по его виду можно было понять, что он оставил оскорбленную жену.
– По его виду трудно было сказать, как он оскорбил жену, оставленную на мертвом якоре, – произнес старик довольно деликатно. – Однако абсолютно было видно, что, если он и оставил бедную жену, он не оставил при ней все ее снаряжение. Вокруг его шеи болтались какие-то женские безделушки, которые ему, видно, больше по душе, чем женские объятия.
– Как, – в отчаянии вскричала Дезире, – он осмелился меня обворовать? Что он взял у меня? Я надеюсь, что это не были мои золотые бусы?
– Я не решился бы утверждать, что это не было ожерелье поддельного золота.
– Несчастный! – вскричала Дезире в бешенстве и с необычайной силой бросилась через толпу к себе домой осмотреть свои спрятанные сокровища. – Злодей! Злодей! Ограбил подругу своего сердца, мать собственных детей!..
– Хватит, – пытался остановить ее трактирщик. – Никогда этого добряка не обвиняли в нечестности. Да и трусом он не был.
Старый матрос с выразительной улыбкой посмотрел на трактирщика:
– Если честный портной украл в своей жизни только у этой крикуньи, то список его краж не велик, ибо всех золотых бус, которые были на нем, не хватило бы на оплату его переезда на пароме. Если бы я засунул себе в глаз все золото, что висело у него на шее, я не стал бы хуже видеть. Однако зачем же подобная толпа закрывает вход в честную таверну, как будто это порт под эмбарго? [18] Поэтому я и отправил эту крикуху проверить свои ценности, а остальные бездельники пошли у нее в кильватере.
18
Запрещение.
Джо Джорам взглянул на старого матроса, на какое-то мгновение замер, а затем, громко и раскатисто захохотав, вскричал:
– Добро пожаловать, Боб Гудрон, добро пожаловать! С какого облака ты свалился, старина? Какой ветер занес тебя в этот порт? По какому случаю ты снова в Ньюпорте?
– Слишком много вопросов, друг Джорам, чтобы отвечать на них в открытом рейде. И тема слишком сухая для разговора на свежем воздухе. Когда я буду в одной из твоих кают, с кружкой джина и хорошим куском род-айлендского мяса, ты сможешь задать мне сколько хочешь вопросов, а я дам столько ответов, сколько мне захочется, как тебе известно.
– А кто заплатит, честный Боб? – спросил трактирщик, пропуская в дверь старого матроса с усердием, которое странно противоречило только что произнесенным словам.
– Кто? – переспросил старый матрос, показывая ему гинею, полученную им от Уайлдера. – Кто? Видите вы этого джентльмена? Могу похвастаться, что за меня поручится изображение его августейшего величества самого короля, да благословит его Бог!
– Да благословит его Бог! – послышались некоторые голоса.
– Да благословит его Бог! – повторил Джорам, пропуская в заднюю комнату гостя, как и других, кому покровительствовал. – Входи, старина. Сейчас ты подцепишь абордажным крюком говяжью тушу.