Красный корсар
Шрифт:
— Надеюсь, ваша честь помнит, что команде было приказано начать потеху, да и что тут такого, если смыли пудру с одного-двух солдат!
— Да, но тебя не остановило вмешательство офицера. Берегись, как бы твоя чересчур естественная игра не вызвала заслуженные аплодисменты.
Матрос обещал исправиться и быть осторожнее; затем он исчез, получив в награду золотой и наставление вернуться в кубрик незамеченным. А Корсар с Уайлдером опять стали прохаживаться по мостику, предварительно удостоверившись, что их не подслушивают. Снова наступило
— На таком судне, — возобновил разговор Корсар, — хорошие уши так же необходимы, как смелое сердце. Негодяи в кубрике не должны вкушать от древа познания, иначе нам, обитателям кают, несдобровать.
— Опасно наше ремесло, — заметил его собеседник, невольно выдавая свои затаенные мысли.
Прежде чем ответить, Корсар долго шагал взад и вперед по палубе. Потом он заговорил так тихо и мягко, словно это были увещевания заботливого друга, а не советы человека, издавна связавшего свою судьбу с грубыми, необузданными пиратами.
— Вы только начинаете жить, мистер Уайлдер, — сказал он, — у вас есть время выбрать себе дорогу. Вам не пришлось участвовать в том, что люди называют нарушением закона; еще не поздно решить, что вы никогда не станете это делать. Может быть, я эгоистичен в своем желании привлечь вас на свою сторону, но испытайте меня, и вы убедитесь, что собственные интересы при всем моем эгоизме не заполняют все мое существо целиком. Одно ваше слово — и вы свободны. Не останется никакого следа вашего пребывания на моем судне. Там, за полоской угасающего света, совсем недалеко лежит земля; завтра, еще до заката, вы можете ступить на эту землю.
— Почему я один, а не мы оба? Если жизнь вне закона не для меня, то она и не для вас. Если бы я смел надеяться…
— Что вы хотите сказать? — спокойно спросил Корсар после краткого молчания, поняв, что его собеседник не решается продолжать. — Говорите смело, вас слушает друг.
— Коли так, то позвольте мне, как другу, открыть вам свою душу. Вы сказали, что там, на западе, лежит земля. Мы оба вскормлены морем, нам ничего не стоит спустить на воду эту шлюпку и под покровом ночи скрыться от преследователей задолго до того, как наше бегство будет замечено.
— И куда же мы направим свой челн?
— К берегам Америки; там мы найдем не один укромный уголок, где можно скрыться.
— И вы думаете, человек, привыкший жить среди своих приспешников как король, согласится стать нищим в чужом краю?
— Но у вас же есть золото! Разве здесь мы не полновластные хозяева? Кто осмелится нам помешать, если мы сами пожелаем отказаться от власти, которой облечены? Не пройдет и половины вахты, как мы будем уже далеко.
— Одни! Вы хотите, чтобы мы бежали одни?
— Нет, не совсем. Бесчестьем будет, если мы, мужчины, покинем женщин, оставив их в жестоких руках разбойников, от которых бежим.
— А не будет ли бесчестьем, если мы, мужчины, покинем тех, кто слепо доверяется нам? Принять ваше предложение — значит стать
— Нет, — ответил Уайлдер тоном глубокого разочарования, ибо сладкая надежда на миг заставила биться его сердце.
— Я расскажу вам. Один из преданных мне людей попался в лапы законников. Его необходимо было спасти. Я его недолюбливал, но по-своему он был честен и верен мне. Я не мог бросить его в беде, и никто, кроме меня, не сумел бы устроить его побег. Золото и хитрый план сделали свое дело; он снова с нами и воздает хвалу славному предводителю. Неужели я пожертвую добрым именем, которое завоевал с таким риском?
— Вы пожертвуете добрым мнением о вас негодяев ради того, чтобы возвыситься в глазах тех, чье одобрение — честь для нас.
— Я в этом не уверен. Плохо же вы знаете человеческую натуру, если никогда не слыхивали, что человек гордится даже дурной славой, если она все-таки слава. Кроме того, я не создан для той жизни, которую ведут ваши зависимые колонисты.
— Стало быть, вы уроженец Англии?
— О нет, сэр, я всего лишь жалкий провинциал, скромный сателлит могущественного солнца. Вы видели мои флаги, мистер Уайлдер; среди них не хватает только одного. О, ежели бы он существовал, этот флаг, — моя гордость, моя слава! Я защищал бы его кровью своего сердца!
— Я вас не понимаю.
— Вы моряк, и мне нет нужды напоминать вам, сколько славных рек изливается в море с этих берегов, сколько там широких, удобных бухт, сколько белеет парусов, управляемых людьми, впервые увидевшими свет на этих широких и мирных землях.
— Я знаю, как богата моя родина!
— Боюсь, что нет, — с живостью возразил Корсар. — Ежели бы вы и вам подобные знали ей цену, то флаг, о котором я говорил, реял бы на всех морях и жители нашей страны не отступали бы перед наемниками чужеземного короля.
— Не стану притворяться, что не понял вас, ибо мне уже доводилось встречать мечтателей, которые, подобно вам, верят, что это может случиться.
— «Может»! Это так же неизбежно, как то, что вечером светило опускается в океан, а вслед за ночью наступает новый день. Когда бы этот флаг развевался на мачте, никто не услыхал бы о Красном Корсаре.
— Флот его величества открыт для всех подданных.
— Я мог бы служить королю, Уайлдер, но быть слугою слуги для меня невыносимо. Я был воспитан, можно сказать — рожден, на одном из королевских кораблей, но как часто мне с горечью приходилось чувствовать, что мою родину от его трона отделяет океан! Подумайте только, один из командиров осмелился прибавить к имени моей родины эпитет, которым я не смею оскорбить ваш слух.