Красный корсар
Шрифт:
Уайлдер молча повиновался. Португальский флаг спустили на палубу, и в воздух взлетело белое знамя Франции. Но едва оно успело появиться на флагштоке, как над палубами неизвестного судна, словно крылья гигантской птицы, развернулось и волнами заструилось по ветру широкое блестящее полотнище с геральдической розой. В то же мгновение у правого борта противника появилось облако дыма; свежий ветер отнес его назад и окутал мачты и снасти, прежде чем донести до команды «Дельфина» зловещий гром пушек.
— Вот она, дружба двух государств, — сухо сказал Корсар. — Его пушки безмолвствуют перед голландским флагом или бразильской короной, но один вид белой скатерти вызывает у него разлитие желчи! Пусть, пусть полюбуется на этот столь ненавистный ему флаг; когда он нам наскучит, мы отыщем в своих запасах какой-нибудь
Однако выбранный Корсаром флаг, видимо, подействовал на незнакомца так же, как красный плащ пикадора на разъяренного быка. На фрегате мгновенно были поставлены все паруса, вплоть до самых малых; польза от них была невелика, но это свидетельствовало о желании еще больше ускорить ход. К этому времени оба противника напрягали уже свои силы без всякой выгоды для себя. «Дельфин» славился своей быстроходностью, но самый строгий судья подтвердил бы, что незнакомец ничуть не уступает ему в этом. Пиратское судно почти лежало на боку, все выше и дальше летели сверкающие брызги; но и незнакомец чутко отзывался на каждый порыв ветра и так же грациозно и стремительно скользил по зыбким волнам, как и его соперник.
— Он рассекает волны, как ласточка воздух, — заметил предводитель пиратов, обращаясь к Уайлдеру, который все еще стоял рядом и пытался скрыть нарастающую тревогу. — Он славится своей быстроходностью?
— Он летит быстрее птицы. Вам не кажется, что для праздных путешественников мы уже достаточно близко подошли друг к другу?
Во взоре, скользнувшем по лицу юноши, сверкнуло недоверие; но на губах Корсара тотчас же заиграла надменная и дерзкая улыбка.
— Пусть бег его подобен могучему полету орла, — он убедится, что и мы не кувыркаемся при ветре. Почему вас смущает, что в миле от нас находится королевский фрегат?
— Потому что я знаю, что это сильный противник и что борьба с ним бесполезна, — твердо ответил Уайлдер. — Капитан Хайдегер, вы не сможете одолеть его в бою; необходимо сейчас воспользоваться тем, что мы его опередили, иначе вам не удастся ускользнуть. Боюсь только, что уже поздно.
— Так думает тот, кто переоценивает силы врага и, привыкнув верить бабьим сказкам, трепещет перед ним и наделяет его чуть ли не сверхчеловеческими свойствами. По-настоящему храбр или осторожен лишь тот, кто всегда привык рассчитывать только на себя, мистер Уайлдер. Мне по впервой сходиться с этим флагом, и, как видите, я пока цел и невредим.
— Вы слышите? Это барабан. Они наводят пушки.
Корсар прислушался, и ухо его уловило привычную дробь — сигнал, которым призывают экипаж военного корабля к бою. Он взглянул вверх, на паруса; затем придирчивым взором окинул все подвластное ему судно и сказал спокойно:
— Последуем его примеру, мистер Уайлдер. Дайте команду.
До этой минуты матросы «Дельфина» были заняты предварительными приготовлениями, либо наблюдали за ходом незнакомца. Тихий, но несмолкаемый гул голосов в пределах, допускаемых дисциплиной, был единственным свидетельством того, насколько их волновало это зрелище; но при первом же звуке барабана люди, кучками стоявшие на палубе, мгновенно рассеялись, и каждый поспешил на свой пост. Это движение длилось несколько секунд; вслед за тем наступила та напряженная тишина, о которой нам уже приходилось упоминать при подобных же обстоятельствах. Раздавались лишь короткие, отрывистые команды офицеров, проверявших готовность своих подчиненных, да из складов тащили так много военных припасов, что одно их количество уже указывало на серьезность предстоящего боя. Сам Корсар исчез, но вскоре снова появился на своем месте, вооруженный для предстоящего сражения. Он по-прежнему вел наблюдение, тщательно взвешивал силы, возможности и маневры приближающегося врага. Однако те, кто хорошо знал его, утверждали, что он еще не пришел к окончательному решению, и не один жадный взор следил за выражением его лица, как бы желая проникнуть в тайну его планов. Он снял треуголку, и его прекрасные белокурые волосы свободно падали на высокий лоб, созданный, казалось, для мыслей более благородных, чем те, что подсказывала его жизнь; у ног его покоился устрашающего вида кожаный шлем, который должен был придавать лицу своего обладателя выражение необычайной жестокости. Надетый на голову шлем служил сигналом
Между тем все офицеры проверили своих людей и отрапортовали о готовности к бою; и только тогда, после негласного разрешения начальников, гробовая тишина была нарушена сдержанным говором: умный предводитель намеренно шел на это отступление от правил, принятых на военных кораблях: ему важно было знать настроение людей; ведь от них зависел успех его отчаянных предприятий.
Глава XXVII
… Меня бесил
Его блестящий вид и запах сладкий,
И то, что он, как фрейлина, болтал.
Настал решительный час. Все, кто был облечен какой-то властью, еще раз проверили готовность своих отрядов с тщательностью, возраставшей по мере того, как приближалась ответственная минута. Даже острый и взыскательный взгляд Корсара не приметил ничего, что вызвало бы сомнение в храбрости его людей. Перед битвой самые отважные становятся молчаливы: он видел вокруг серьезные лица, но за их сдержанностью не чувствовалось беспокойства. За ней скорее угадывалась твердая, отчаянная решимость, что вдохновляет на ратные подвиги, превосходящие обычную воинскую доблесть. Однако от взора мудрого и осторожного предводителя не укрылось, что три человека не разделяют общего настроения: это были помощник и его удивительные товарищи.
Уайлдер вел себя в минуту решительного испытания не совсем так, как подобает офицеру его ранга, это было очевидно. Силясь понять причину такого поведения, Корсар снова и снова бросал на своего помощника пронизывающие взгляды, но так и не смог прийти ни к какому заключению. На щеках Уайлдера по-прежнему играл свежий румянец, поступь была тверда, как в минуту полной безопасности, но глаза его блуждали, тень сомнения и нерешительности туманила черты, и это не могло не огорчить Корсара, который надеялся прочитать на его лице противоположные чувства. Как бы желая найти разрешение этой загадки в поведении преданных Уайлдеру матросов, капитан отыскал глазами Фида и негра. Они были приставлены к ближайшей от него пушке, и первый выполнял обязанности бомбардира 106 .
106
Бомбардир — старший канонир
Старый моряк стоял на своем посту, уверенный и надежный, как самый крепкий шпангоут, искоса поглядывая на массивный ствол чугунного орудия, которым командовал; нельзя было бы упрекнуть его и в недостатке той привычной отеческой заботы о порученном деле, что всегда отличает моряков. И, однако же, обветренное лицо выражало явное недоумение; он то и дело переводил взгляд с Уайлдера на неприятельское судно, и ему, видно, никак не удавалось свыкнуться с мыслью, что перед ним враги. Однако он не жаловался и не высказывал изумления по поводу столь необыкновенных обстоятельств и, судя по всему, был полон решимости следовать известному матросскому правилу: «выполняй команду и не рассуждай». Что до негра, то его могучая фигура была неподвижна, и жили, казалось, одни глаза. Большие, круглые, черные, как уголь, они, подобно глазам его приятеля, беспрестанно перебегали с Уайлдера на фрегат, и удивление его, казалось, удесятерялось с каждым новым взглядом.
Корсар воспользовался тем, что помощник был далеко, и решил поговорить с ними. Перегнувшись через легкие перила, отделявшие ют от шканцев, он обратился к ним дружеским тоном, каким начальник обыкновенно разговаривает с подчиненными, когда нуждается в их услугах.
— Надеюсь, мистер Фид, ваше орудие пришлось вам но вкусу?
— На всем судне, ваша милость, не найдется более гладкого канала и более широкого жерла, чем у моего «огнедышащего Билли», — ответил марсовый, ласково похлопывая предмет своих похвал. — Дайте мне только чистую тряпку да тугой пыж! А ну, Гвинея, пометь-ка с полдюжины ядер; когда все кончится, то оставшиеся в живых смогут навестить неприятельский фрегат да посмотреть, как мы вспахали свое поле.