Красный шторм поднимается
Шрифт:
Через несколько часов ходьбы валуны, через которые он перешагивал или которые обходил, начали сливаться в нечто однообразное. Каждый член группы шел в одиночку, на расстоянии друг от друга. Никто не произносил ни слова. На лице каждого застыло бесстрастное выражение, что могло означать спокойную решимость или скрытое изнеможение. Даже для того, чтобы просто идти среди валунов, требовалась полная собранность.
Это конец нашего перехода. Последний этап. Последний раз я взбираюсь на гору. Никогда больше, пообещал себе Эдварде. Отныне я буду ездить на машине к калитке, чтобы забрать утреннюю газету. Если дом у меня не будет одноэтажным, то я, черт возьми, потребую, чтобы там построили
Наконец наблюдательный пункт на горной вершине остался позади. Теперь, чтобы увидеть гору, ему приходилось украдкой оглядываться через плечо. По какой-то непонятной причине вертолет с русскими десантниками не прилетел за ними. Теперь они находились более или менее в безопасности, и Николе ускорил шаг.
Через четыре часа горная вершина скрылась за острым уступом вулканической породы. Николе остановился на привал Они шли без остановки семь часов.
— Как видите, — приветливо произнес сержант, — все оказалось очень просто, правда?
— Сардж, — высказал пожелание Майк, — в следующий раз, когда будете прыгать с самолета, сломайте лучше лодыжку.
— Самое трудное позади, — успокоил его Николе. — Теперь нам осталось только подняться на этот невысокий холмик.
— Может быть, сначала запастись водой? — Смит показал на ручей, который протекал в сотне ярдов от них.
— Отличная мысль. Знаете, лефтенант, мне кажется, что нужно забраться на эту вершину как можно быстрее.
— Согласен. Но это последняя в моей жизни гора, на которую я стану карабкаться. Николе усмехнулся:
— Я тоже пару раз так себе говорил, сэр.
— Я вам не верю.
— Добро пожаловать на борт, Тоуленд! — По штатному расписанию на должность командующего ударным соединением Атлантического флота назначался вице-адмирал с тремя звездами на погонах, однако контр-адмиралу Скотту Джейкобсену пока пришлось удовлетвориться высокой должностью без повышения в очередное воинское звание. Опытный летчик, который прослужил всю жизнь в морской авиации, он оказался самым старшим среди командиров авианосных групп военно-морского флота и заменил погибшего адмирала Бейкера. — Адмирал Битти прислал мне чертовски похвальную рекомендацию о вас.
— Боюсь, он меня переоценивает. Я всего лишь поделился с ним мыслью, которая пришла в голову другому офицеру.
— О'кей. Вы были на «Нимице», когда русские нанесли удар по боевой группе?
— Да, сэр. Я находился в боевой рубке.
— Кроме вас, оттуда спасся только Сонни Свенсон?
— Так точно, сэр. Капитан первого ранга Свенсон. Джейкобсен набрал три цифры на телефоне.
— Попросите зайти ко мне капитана первою ранга Сполдинга. Спасибо. Так вот, Тоуленд, вы, я и начальник моего оперативного отдела собираемся повторить все случившееся. Я хочу убедиться в том, что ничего не было упущено. Пусть русские не думают, что им удастся наделать пробоин в моих авианосцах, сынок.
— Адмирал, не следует недооценивать их, — предостерег Тоуленд.
— Я не собираюсь делать этого, Тоуленд. Именно по этой причине вы и находитесь здесь. Ваша боевая группа оказалась слишком далеко на севере при обстоятельствах, существовавших в то время. Захват Исландии был исключительно ловким маневром со стороны русских. Это изрядно нарушило наши планы. Мы собираемся исправить ситуацию, капитан.
— Я так и понял, адмирал.
— Ну разве не великолепное зрелище! — произнес О'Мэлли. Он бросил за
— Но ведь я должен был передать всего лишь серию очерков о конвое, — недовольно проворчал Каллауэй.
— Вот он и заходит сейчас в порт. Ваши очерки закончены. — Пилот повернулся к журналисту. На его лице сияла широкая улыбка. — Черт возьми, вы сделали меня знаменитым, не так ли?
— Вы все, проклятые летчики, походите один на другого! — сердито огрызнулся корреспондент агентства Рейтер. — Капитан отказался даже намекнуть, куда мы теперь отправляемся.
— Неужели это вам неизвестно? — удивленно спросил О'Мэлли.
— Нет, конечно. Куда?
— На север.
В ожидании конвоя гавань тщательно очистили. Транспортные корабли проходили мимо нескольких погибших судов, нарвавшихся на советские мины — некоторые были установлены еще до войны, некоторые сброшены с самолетов. Порт также шесть раз подвергался налетам русских истребителей-бомбардировщиков дальнего действия, причем все налеты были отражены французскими силами ПВО с огромными потерями для русских.
Первыми в гавань вошли контейнеровозы. На борту восьми огромных судов такого класса находилась целая бронетанковая дивизия, и они немедленно ошвартовались в бассейне Теофиля Дюкро. Один за другим суда опускали с кормы широкие аппарели, по которым скатывались танки. На берегу, словно такси на стоянке, их поджидала вереница трейлеров, причем каждый такой трейлер мог доставить танк или другую бронированную боевую машину на передовую линию фронта. Загруженные трейлеры катили к сборному пункту у складов «Рено», расположенных рядом с портом. Понадобятся часы, чтобы разгрузить дивизию, и все-таки было принято решение ее всю целиком перебросить на фронт, который находился меньше чем в пятистах километрах.
После кажущегося бесконечным и полным опасностей плаванья через Атлантический океан прибытие во Францию, ставшее для большинства американских солдат первой встречей с европейской культурой, потрясло их. Многие из американцев принадлежали к национальной гвардии и редко бывали за границей. Докеры и сотрудники транспортной полиции были слишком измучены неделями непрерывного труда и не могли проявлять человеческие эмоции, зато простые горожане, узнавшие о прибытии американских войск, несмотря на строжайшие меры безопасности, начали собираться сначала небольшими группами, потом толпами для встречи подкреплений. Американским солдатам запретили покидать районы сосредоточения. После непродолжительных переговоров было решено допустить небольшие делегации в расположение некоторых частей. Угроза безопасности была минимальной — телефонная связь с портами НАТО находилась под строгим контролем, — и это проявление простого человеческого гостеприимства дало неожиданный результат. Подобно своим отцам и дедам, вновь прибывшие солдаты поняли, что Европа заслуживает того, чтобы ее защищали. Оказалось, что люди, которых раньше считали всего лишь угрозой для занятости американских рабочих, которые отнимали рабочие места у американцев, были простыми людьми с человеческими лицами, с надеждами и мечтами, и сейчас они находились в опасности. Американские солдаты шли в бой — это стало теперь им ясно — не ради каких-то принципов или политических решений или договора, представляющего собой клочок бумаги. Нет, они шли в бой ради вот этих людей и других, которые ничем не отличались от соотечественников, оставшихся дома.