Красный свет
Шрифт:
– А может, брехня? – сказал Жидок.
– Большевики могут.
– А ты что, не любишь большевиков?
– А ты их любишь? Они тебе много хорошего делали?
– Мне никто хорошего не делал, кроме бабушки, – резонно ответил Ракитов. – Бабушка мне попку вытирала газеткой и кашку варила. Мамка померла, а папки-то не было. Вот бабушка мне хорошее делала. А с большевиков у меня спроса нет. Тебя что, к большевикам подкинули, а они тебе попку не вытирали?
– Большевики, если хочешь знать, эту войну и начали, – сказал Кот Полетаев.
– Это
– Если бы не колхозы, фашистов не было бы.
– Отродясь фашистов в колхозах не видел.
– Если бы не колхозы, немцы бы не испугались, что у них землю отнимут. И не стали бы воевать.
– Ну, ты загнул, дядя. Контуженый? Как придешь к красным, сразу говори, что тебя контузило. Скажи, в дом фугас попал – и тебя кирпичом по темени огрело. А про плен не говори. Очнулся в поле, скажи, подался к партизанам. Если не поверят – ты про колхозы рассказывай.
– Я не могу сказать, что был у партизан. Вы же не партизаны.
– Скажи, что партизаны.
– У большевиков все партизаны на учете. Все отряды переписаны, на связи с партийцами состоят. Партизаны бы меня сразу выдали, – и солдат зыркнул по сторонам котиным своим глазом, словно партизан искал.
– Нельзя нам его отпускать, он про нас все растрезвонит, – сказал Жидок.
– Давай ему язык отрежем, – сказал Ранкей. – Сделаем как с теми полицаями.
– Можно, – сказал Ракитов. – Можно.
Они сидели вокруг костра и рассуждали: отрезать Полетаеву язык или оставить. Потом Кот Полетаев сказал:
– Не убивайте меня, я вам еще пригожусь.
– На кой ты черт нужен?
– А я тропки находить умею.
– Сам-то почему не вышел?
Солдат замолчал, ничего не ответил. Потом сказал так:
– Вот если весь народ как вы – не с красными и не с немцами, а сам по себе. Тогда в России хорошо будет.
– Весь народ так жить не может, – объяснил Ракитов. – Мы же не работаем. А народ работать должен. Работа идет по плану. Кто план людям даст? Партия.
– Сам народ пусть план и дает.
– Ну, попробуй. Для начала ты дай нам план – куда идти, чтобы к немцам не выйти. Надо рядом идти с немцами, но не вместе.
– А далеко идете?
– До Берлина.
– Далеко!
– Ничего, – сказал Ракитов, – дойдем! Мы упрямые.
И опять молчали, грели руки у огня.
Потом солдат спросил:
– За коммунистов воюете?
– За щи с картошкой, – сказал молодой вор Голубцов.
– Про такую партию «Викинг» не слышали?
– Тут в лесу газет нету. Что за партия?
– Я сам мало знаю. А люди вот говорят. – И глазами желтыми всех осмотрел, проверял, знают они про партию «Викинг» или нет.
И когда они тронулись в путь, Мишка Жидок сказал:
– А ты, Кот, лучше впереди меня иди, чтобы я тебя видел. Мне так спокойнее будет.
– Как скажешь, товарищ. – И солдат Кот пошел впереди. Шел, нагнувшись к земле, точно вынюхивал. Хотя что в снегу можно унюхать, непонятно.
– Ты
– Знаю.
– Если лес знаешь, что ж ты плутал в лесу десять дней?
– А мне в лесу лучше всего.
Так и шли они лесными тропами: впереди Кот Полетаев, желтоглазый солдат, за ним Мишка Жидок, потом Ракитов, потом Голубцов, а замыкал Ранкей, самый осторожный. Иногда Кот оборачивался и зыркал своими котиными глазами на всю компанию:
– А не боитесь, что заведу в болото?
– Так ты сам первый потонешь.
– Может, и не потону, я слова знаю, чтобы не тонуть.
– Из волыны тебя достану. От пули тоже слово знаешь?
– Может, и от пули знаю, – и Кот оскалился, зубы у него были такие же желтые, как глаза, и слева имелся большой клык. Прямо как у волка: Жидок даже вздрогнул – неприятная улыбка у вожатого.
– Иди вперед, – сказал Жидок, – а мухлевать станешь, я тебя – гранатой. От нее заговора нет.
– Пошутил я, товарищ. Куда же я вас, моих дорогих, заведу – мы же с вами земляки. Мы ведь друзья с вами.
И шли дальше. Только Мишка сказал Ракитову:
– Ты у него одежу проверял? Он с оружием?
– Ранкей его пощупал. Вроде чисто.
– Думаешь, не заведет?
– Так мы ведь сами с головой. Пока верно идем.
И опять шли долго, впереди – солдат, за ним Мишка, дальше все остальные. Спустился солдат с пригорка – и пропал. Мишка Жидок вертел головой во все стороны – нет Кота, потом Кот вышел из-за ели.
– А ты, – говорит, – уже испугался. Думал, я вас бросил, убежал.
– Куда ты убежишь, лес кругом.
– Много мест имеется. Ты сейчас на болоте стоишь, а того не знаешь. Иди правее, а то лед треснет – и поминай как звали.
Мишка взял правее, опять пошли узкой тропкой, впереди солдат. Опять солдат обернулся, глазом – зырк:
– Тебя почему Жидком зовут? Ты что, еврей?
– А тебе что за дело?
– Так спросил.
– Евреев не любишь?
– Просто интересуюсь. Не хочешь – не отвечай.
И шли дальше. Прошли овраг, в котором под снегом – окоченевшие тела. Они снег отгребли – а там русские мужики лежат, старики деревенские. И убиты все пулей в затылок. Значит, деревня недалеко, а в деревне немцы: вывезли мужиков из деревни километра за три – расстреляли, в овраг свалили. Назад идти? Солдат посмотрел на убитых – сказал, что давно убили, может, месяц назад. Окоченели в мороз. Как каменные. Стало быть, немцев уже, наверное, здесь нет – с тех пор фронт туда-сюда двигался. Ну что, дальше идем? Ракитов подумал, сказал, что прямо они не пойдут – свернут. Решили пойти в обход, от оврага забрали в лес, глубоко ушли. И шли полночи. Ушли далеко. А среди ночи за ними увязались волки. Волков было трое, большие, бурые – шли за ними след в след, не выли. Терпеливые волки. Желтоглазый солдат подошел к волкам и сказал им что-то шепотом – волки подумали и ушли.