Красный вереск
Шрифт:
Голос Гоймира ответил — слабее, очевидно, он говорил через обычную переноску, которую ему где-то спешно отыскали:
— Я — Гоймир! Кто со мной говорит, нужно что?!
— Не узнаёшь меня?! — голос помедлил и отчеканил со злой радостью: — Я командир Чубатов, щенок! Ты сжёг мою колонну и убил моих ребят на перевале, помнишь?!
Смешок:
— Так ты не сдох, командир, на перевале-от?! Сюда пришёл, чтобы ЗДЕСЬ сдохнуть?!
— Я пришёл сюда, чтобы убить тебя, щенок! Я пообещал тебе, что найду и убью! Ты зря явился в эту весь, из неё тебе уже не сбежать!
— А
— Ну нет, щенок! — слышно было, как командир засмеялся. — Вот на этот раз ты погорел! Скоро твою башку прикатят ко мне, слышишь?! Я её привяжу на передок своей машины, чтобы тебе было виднее, когда мы войдём в Рысье Логово и чтобы ты мог сполна полюбоваться, что мы там сделаем!
— Поглядом на собственные уши любуйся — то скорей увидишь, чем мою голову! — смеялся Гоймир. — Но коль уж ты так резво охоч до голов, так я тебе их буду подсылать — жди, только будут это головы твоих бойцов, а подсчитывать я их зачну с первой вашей вылазки! Жду!
— Тебе недолго остались ждать, щенок! И жить — тоже! Готовься подохнуть!
Как ни странно, утром атаки не последовало. Йерикку и его команду вообще разбудили женщины, притащившие на позицию завтрак.
— То война добрая, — заявил Богдан, поедая копчёное сало с хлебом — на закуску после гречневой каши со здоровенным кусищем свинины. Олег подтвердил согласие мычанием. Йерикка и Твердислав вообще были слишком заняты, чтобы даже мычать.
Ви-и-иу-ум-м… трах! В пятнадцати саженях левее встал чёрный куст разрыва.
— Фугас! — Йерикка поперхнулся, бросил миску и крикнул присевшим женщинам: — Марш отсюда! Началось…
К счастью, артиллеристы противника не засекли людей в клуне — разрыв снаряда, был пристрелочным, остальные ложились в саму весь. На глазах у Олега один из домов разлетелся — словно карточный домик, по которому щёлкнули пальцем — на сотни пылающих обломков. Выглядело это скорее странно, чем страшно. Мальчишка заставил себя отвернуться от деревни и посмотреть вперёд — туда, где проходила линия обороны.
— Да что ж они весь палят, а не завалы да не окопы? — спросил Богдан. Видно было, что ему не по себе. Олег понимал друга. Обстрел унижал. Со снарядом нельзя воевать. Он попадает… куда попадает. И убивает труса и отважного, ветерана и новичка… Он низводит умение воевать до пустого места. До тупого, равнодушного ожидания…
— По веси лупить выгодней, — криво усмехнулся Йерикка. — Там склады, там припасы, укрытия, а главное — там семьи. Удар по ним — удар по боевому духу.
— Мразь нечистая, — процедил Твердислав. Йерикка усмехнулся:
— О, так ты только сейчас это понял?
— Танки, — нарочито спокойным голосом сказал Олег. — Не, я не знаю, как у вас их называют, но по виду — танки… — он лежал на краю ямы, придвинув винтовку. — И пехота, горные стрелки. Три этих танка, человек двести пехоты. Полто… ну, короче, верста.
— Так мыслишь, что и нам
— Вам — не знаю, мне — точно, — Олег подтянул винтовку. — Славная будет охота! — дурачась, он тявкнул, и завыл, как волк в осеннюю ночь, но трое горцев совершенно серьёзно подхватили его завывание. Твердислав, вставляя выстрел в ствол РПГ, замурлыкал знакомое:
— Пусть лают собаки, таков их удел. Восстаньте волками, кто весел и смел! Кто верит в удачу и лютую смерть, Кому бы хотелось в бою умереть!..По всей линии обороны начался огонь. В ответ затрещали десятки стволов и свистяще взвыло ливневое оружие врага, осыпая позиции защитников потоками металлических сверхскоростных стрелок.
Олега всё это мало интересовало и пугало. Он преспокойно целился, выбирая мишень. К его сожалению выяснилось после первого же выстрела, что «мосинка» при всех её достоинствах (и его — тоже) не предназначена для стрельбы на полтора километра даже с оптикой. А от дальнейших экспериментов его отвлёк голос Твердислава — озабоченный:
— Что творят-то? Вы гляньте!
Плоские, с широченными башнями, утыканные стволами машины — «танки», как окрестил их Олег — почему-то стреляли в землю шагов за полсотни перед собой. В одном месте словно бы прямо из взрытой очередями земли ударил вверх фонтан огня…
— Так мины там, — высказал догадку Богдан. — Ей-пра, ми… Собаки!!!
В самом деле — всмотревшись, можно было различить двух собак. Точно таких, как в Вересковой Долине, большие и мохнатые, прижав уши к головам, они ползли навстречу танкам, распластываясь по земле. На широких спинах висели парные ящики, укреплённые специальной упряжью.
Йерикка, как и Олег, смотревший в бинокль, увидел, что землянин пытается не заплакать. Пулемёты с башен зашлись вновь, одна из собак вскинулась, но продолжала ползти, волоча задние лапы. Человек послал их навстречу страшным машинам — и, верные голосу преданности, они ползли, превозмогая страх, чтобы выполнить долг. Последний долг перед хозяевами на земле…
Второй сноп разрыва обозначил место гибели ещё одного пса. Олег вытер лицо рукавом ковбойки. Йерикка услышал его шёпот:
— Доползи… пёсик…
И пёс — пёс дополз. Олег увидел, как он свалился под левую широкую, шире, чем у земных танков, гусеницу — и отвернулся поспешно. А Йерикка смотрел, как машину всей левой стороной оторвало от земли, гусеница потекла стальной змеёй, полетели вверх какие-то горящие клочья…
В сущности, атака на этом закончилась. Оставшиеся два танка повернули, следом побежала пехота. На позициях защитников заулюлюкали, засвистели, заигогокали от избытка чувств, кое-где возникли обращённые к врагу голые задницы и другие, ещё более нескромные, места…