Красный вереск
Шрифт:
Твердислав был легче, чем при жизни, хотя с мертвецами вообще-то наоборот. Олег бережно опустил его в воронку, не замечая, что пачкается в крови. Закинул, лицо убитого остатками его плаща. И кутами начал сгребать землю в воронку.
— Погоди, — подошёл Йерикка с лопатой, бог весть где взятой, — я быстрее.
Он ещё не успел закончить свою работу, когда из веси прибежал мальчишка — он тащил котелок тушёного с овощами мяса, а за плечами — аж четыре одноразовых американских М72А2. Бухнув всё это добро наземь, он сообщил:
— Принёс, вот.
— Где ты раньше
— Будет, что он-то виной? — угрюмо спросил Богдан. — Есть станем лучше… Да и ты садись, — обратился он к хмурому парнишке.
Одних лет с Богданом — но мельче, босой, в куртке на голое тело, висевшей мешком, и подвёрнутых штанах, мальчишка был голоден, если судить по тому, как он ел. Горцы же снова начали засыпать, но по всей линии опять зашумело, залязгало — начиналась атака, и не с кем Олегу было спорить, какая по счёту…
— Так, — Йерикка прикрыл кастрюлю трофейной каской, — потом доедим… Молодые люди, дым меня раздражает, предлагаю выдвинуться за эти горящие гробы.
— Принято единогласно, — Олег вытер ладони о траву и подхватил все четыре РПГ.
Они перебежали под прикрытием дыма саженей на двадцать вперёд и залегли среди перепаханной земли рядом с тремя лесовиками. Олег только теперь заметил, что мальчишка попёрся следом за ними — он нёс «архар» убитого Твердислава, обоймы рассовал в глубокие карманы куртки.
— Шёл бы ты к родным, домой, — уже беззлобно посоветовал Олег, раздвигая трубы РПГ для стрельбы.
— Я из Панкова, — мальчишка нахмурился сильнее прежнего, потом с каким-то вызовом взглянул на Олега: — Сообразил, городской?
— Въехал, — пожал плечами Олег. Собственно, ему было плевать — в веси, возможность погибнуть была не меньше, а то, что мальчишка решил умереть с оружием в руках, не заслуживало ничего, кроме одобрения.
На этот раз Олег опоздал со снайперкой — пока пробирались на новую позицию, враг оказался уже на дальности действительного огня из автоматов.
— Две танка, ещё две машины, две скорострелки, двести сажен! — выкрикнул Богдан.
— Подпустим на семьдесят, — решил Йерикка.
Олег выпустил навесом по пехоте два тромблона. Один из лесовиков молча сунулся лицом в приклад своего карабина — пуля угодила ему в левое ухо. Одна из машин, объезжая широкую воронку, подставила бок — Богдан выстрелил почти мгновенно из РПГ и со смехом отбросил использованный выстрел; машина загорелась, пехотинцы-десантники посыпались через люки…
— Беречь для танков! — предупредил Йерикка. Но один танк уже горел — его подожгли откуда-то слева. Сперва загрохотал АГС, его поддержал второй, но тут же пара вельботов, вырвавшись откуда-то из-за деревьев, начала утюжить позиции.
— Сволочи! Ах, сволочи! — застонал Йерикка, перекосишись. Олег его вполне понимал. Вельботы безнаказанно и красиво ходили над позициями — когда же они ушли, то АГС больше не подавали голоса.
Потом всё начало
…Олег очнулся оттого, что его кто-то целовал и при этом зачем-то бил кулаком в грудь. Мальчишка открыл глаза — и увидел над собой Богдана. Тот заулыбался и что-то сказал, но Олег не понял, что. Его стошнило. Отплёвываясь, он попытался сесть, но Богдан придавил его к земле:
— Лежи, что ты!
Только теперь до Олега дошло, что бой идёт, и вообще, наверное, прошла минута, а то и меньше. И ещё — что Богдан делал ему искусственное дыхание
— Жив? — раздался голос Йерикки. Олег приподнял голову. Йерикка стрелял из-за выброшенной взрывом земли. Рядом с ним отстреливался лесовик. В паре шагов — мальчишка. Второго лесовика не было видно.
— Живой он! — весело откликнулся Богдан, хватая автомат. — Ты лежи, лежи одно, — он коснулся плеча Олега, и бросился к остальным.
— Танк, танк! — заорал лесовик, хватая РПГ. Олег повернулся на бок, нашарил автомат, сменил почти опустошённый магазин и пополз вперёд.
Танк был саженей за двадцать. Ещё ближе двигалась лёгкая машина, возле неё бежали и стреляли солдаты, Олег видел их лица, нашивки на форме и даже цвет глаз. Лесовик выстрелил из РПГ, но танк шёл… и лесовик встал на колено, подхватывая вторую «трубу», а потом — упал, упало то, что выше пояса, срезанное очередью пулемёта. Олег достал из мешанины посечённых кишок склизкую трубу и выстрелил в танк. Одновременно Богдан выстрелил во вторую машину и поджёг её. Олег тоже попал, но танк шёл, хотя пушка его молчала, и из дыры в маске валил дым. Зато пулемёты захлёбывались, и гусеницы мощно взрывали землю, гипнотизируя Олега — он хорошо помнил, как они обходятся с живым человеком и сейчас чувствовал, что готов бежать, ноги напряглись против воли. Вскочить и бежать. Бежать, бежать, пока не стихнет за спиной этот тупой, мощный лязг, заполнивший собой весь мир! На месте остаться помогло трезвое понимание — стоит оторваться от земли, и он будет тут же убит.
Мальчишка скручивал каким-то тросом три противотанковые гранаты и брикет тротила — с трудом удерживая на весу четырехкилограммовую связку. Олег не сразу понял, зачем он это делает. Понял, лишь когда взглянул в лицо паренька — упрямое, злое, с чёрными на белом пятнами веснушек, но в то же время вдохновенное. Поняв же, заорал:
— Дай сюда! Я поползу! — но мальчишка, вывернулся почти из самых рук, больно звезданул Олега босой пяткой в глаз и выкатился из-за земляного холма. Полежал, перевернулся на живот и быстро, ловко пополз, вжимаясь в землю.
— Стой! — Олег рванулся за ним, но Йерикка дёрнул его назад:
— Прикроем его!
В самом деле — пехотинцы сообразили, что к чему. Но три ствола размели мальчишке дорогу. Он на секунду задержался у подбитой машины, поправляя свою связку, махнул рукой горцам и пополз дальше.
— Он же не сможет её кинуть, то тяжко, — прошептал Богдан.
— Он не станет её кидать, — тихо ответил Йерикка.
— То как? — расширил глаза Богдан. Вместо ответа Йерикка обнял его за плечо и, помедлив, сказал: