Красный
Шрифт:
Может, она имеет в виду погибшую Маргит? Но говорить, что знаю об этом, я не намерена. Я уже не верю Хильде, слишком много она темнит и скрывает. Надоели общие слова, хождение по кругу, намеки и пристальное разглядывание. Я не подопытный кролик.
— Знаешь, ты только сама его не спрашивай. Захочет — расскажет больше, а если нет, то и ладно. Все, что тебе нужно знать, скажу.
— Да что за секреты! Надоело уже. Все при слове «Паула» шарахаются, как от зачумленной.
— Паула была первой любовью Ларса. Настоящей… После нее до тебя никого.
Твою ж мать! Утешила, называется.
— Он тогда
— Я видела ее фотографию.
— Я помню. Поэтому ты решила, что следующей должны убить Паулу? Не думаю, если кто и способен убить, так это сама Паула. Она была классной госпожой, мужики не только подошвы лизали, но и унитазы после нее. Один только Ларс не лизал. Она его тоже любила, сильно любила, ревновала бешено, мы все боялись лишнее слово ее Ларсу сказать, а уж задержать взгляд значило получить плетью наотмашь.
Хильда покачала головой.
— Но Ларсу не приказывала, понимала, что любовь любовью, а согнуть его не удастся. Она Ларса в Тему привела. Он талантливый мальчик был, порол классно, без шрамов, зато с чувством. Да ты, наверняка и сама знаешь. Была порота, сознавайся честно?
Я только дернула плечом. Меня переворачивало при мысли, что Ларс мог отхаживать плетью и голый зад Хильды. А потом вот также смазывал?
— Ты не ревнуй, во-первых, это прошлое, во-вторых, Тема не предполагает любви, в ней почти деловые отношения. Конечно, должны быть хорошие, даже бережные, но это не любовь. Думаю, у Паулы с ним ничего потому и не получилось, они оба топы. Можешь смеяться, но у нее все нижними были — и Кайса, и Бригитта, и я тоже.
— Ты?
— Да, ты не интересовалась, кто сделал тот снимок?
Я замираю с открытым ртом, потом с трудом выдаю:
— Ты?!
— Я. Только я у них вроде девочки на побегушках была, допускали иногда поиграть с собой. А потом, когда все случилось, компания и вовсе распалась, каждый сам по себе.
— Так что там случилось?
— Знаешь, мы даже толком и не поняли. У Паулы муж занимался поставкой девочек для развлечений и наркотиками. Он старше Паулы, мы боялись, что, если узнает о ее связи с Ларсом, то Ларса уничтожит, но ничего этого не произошло. А потом вдруг Паулу накрыли на каких-то делах и взяли. Мы даже удивились, что муж ее не прикрыл. Полиция нажала на всех, Кайса и Бригитта раскололись, как орешки под молотком, выдали свою старшую подругу с потрохами. Оскару и Ларсу и говорить-то было нечего. Паула все отрицала, и если бы Ларс тогда со своей честностью не влез, смогла бы отмазаться. Но Ларс у нас чистенький, он всегда был таким, его дед честным-честным воспитал. Взял мальчик и продал свою любовь. Нет, не пошел в полицию на нее доносить, но сказал то, что мог бы и не говорить: что с ней наркотики попробовал. То есть, подтвердил все, что на нее катили. Смолчать бы, а он сказал…
Мы уже стоим на дорожке над набережной. На той стороне расцвеченный огнями Гамла Стан. Красиво, в какую сторону ни глянь! Если бы еще строительные краны не торчали на каждом шагу… Но их тоже подсветили. На виду у этого великолепия не хочется говорить о грязных делах. Хильда поняла это, вздыхает:
— Я тебе только одно скажу: это не было прямым предательством со
— Чем они вообще занимаются?
— Жить хочешь?
Ничего себе вопросик! На подобные я не отвечаю.
— Тогда не лезь в это дело, иначе поркой не отделаешься. То, что ты видела, игрушки.
— Ларс с этим связан?
— Нет, он вовремя соскочил, дед спас. Хотя пристегнуть очень хотели бы, думаю, и запачкать норовили ради этого. Он старается забыть, все время старается. Не напоминай.
Я понимаю, что прикоснулась к какой-то неприятной странице жизни Ларса, воспоминания о которой заставляют его часами играть по ночам грустные мелодии. Похоже, там не одна Маргит, есть что-то и похуже… Хильда твердит, что Ларс «соскочил» и старается все забыть, а вот Анна и Оле убеждены, что все продолжается. Кто прав?
Хильда некоторое время молча смотрит на огни Гамла Стана, потом вздыхает:
— Я тебе рассказала, что можно. Паулы нет в Швеции.
— А где она, не знаешь?
— Хочешь все же найти? Не лезь ты в это дело. У нее муж такой, что если он не защитит, то никто другой не сможет.
— Почему ты не могла сказать мне это сразу, по-человечески, когда я пришла к тебе в дом? Зачем нужно было тащить меня в этот подвал и давать плеть в руки?
— Я хочу, чтобы ты была в Теме.
— Нет.
— Ларс сделает из тебя сабу, послушную сабу, свою рабыню, он это умеет. А ты можешь стать госпожой, ты топ, Линн, не прячь в себе это.
— Может, мне нравится быть сабой?
— Может и нравится, но ты не пробовала быть госпожой. Я хотела тебе это показать и доказать. Я многому могу научить.
Я только усмехаюсь, но вдруг до меня доходит: она сказала, что Ларс это умеет?
— Хильда, у Ларса были сабы?
— Конечно.
— Кто?
— Не знаю, он не ходит на манчи, а за закрытой дверью кто же знает…
У меня перехватывает дыхание. У Ларса были сабы, я не первая, далеко не первая… Он же говорил, что не занимался воздержанием.
Поняв, что немедленно согласие учиться повадкам госпожи не получит, Хильда вздыхает:
— Пойдем, мне уже пора.
— Я пойду домой.
И тут я получаю второй удар, от которого сердце вообще останавливается в груди. Прощаясь, Хильда добавляет только одно:
— Не держи все это в голове. Это было пять лет назад, было и быльем поросло. А Паула в Амстердаме. Где, не знаю, но знаю, что там.
Паула в Амстердаме… Ларс полетел туда же… Зачем? Прощаться, спрашивать разрешение, каяться? Или доложить, что обе ее обидчицы убиты, что он искупил свою вину?
Я прощаюсь, что-то говорю, иду на деревянных ногах к Слюссену и домой. Вокруг меня люди спешат с покупками, завтра Сочельник, у всех праздник, только у меня на душе мрак. Нет, я не боюсь Ларса-убийцу, сердце почему-то не верит в это, как не верило в его трансвестизм. Бабушка всегда говорила, что нужно слушать сердце, оно подскажет лучше разума.