Красный
Шрифт:
— Вау!
— Вот тебе и вау. Я заслужил награду за такую придумку?
— Конечно.
— Тогда не сопротивляйся.
Можно подумать, что без боди-арта я бы сопротивлялась…
Игры, игры… Остается вопрос: а что дальше? Но думать о «дальше» категорически не хочется, я счастлива каждым прожитым днем.
Оле злится, что я до сих пор ничего не узнала о БДСМ. Анны не видно. Курт привычно возится с официальными данными, Улоф занимается хакерством. Марта отлеживается после очередной жесткой
Понятно, что ничего до Рождества мы разузнать не успеем. С Ларса подозрения сняты, но вопрос-то остался. Если честно, мне совершенно не хочется возвращаться в этот интернет-журнал и даже в этот офис. Мне так хорошо рядом с Ларсом, что и вспоминать об Анне и Оле нет желания.
Мы уже практически две недели рядом, сейчас не каждую минуту, у него тоже дела, в которые Ларс вовсе не намерен меня допускать. В Университете на меня смотрят так, словно я выиграла главный приз, я даже рада, что все сдано досрочно и больше нет необходимости появляться перед придирчивыми взглядами наших красавиц, недоуменно вздернутые плечи которых ярче любых слов выражают их мысли, вернее, одну: что он во мне нашел?!
А сердце почему-то ноет, словно в предчувствии беды. Я знаю: все очень хорошо долго не бывает, жизнь полосатая…
— Квартиру на Эстермальмсгатан уже привели в порядок, туда можно съездить посмотреть.
В его взгляде какое-то напряженное ожидание, я смеюсь в ответ:
— Конечно! Где еще может быть квартира у Ларса Юханссона, как не в «Квартале жаворонков»?
— Зря смеешься. Почему я не могу иметь там квартиру? Тоже очаровательный район, ничуть не хуже твоего СоФо.
— Я знаю, что не хуже, только безумно дорого.
— Это квартира деда.
— Мой тоже жил в центре, у бабушки там осталась квартира, но, конечно, не у Энгельбректчюрки.
— А где?
— На Библиотексгатан.
— Красная ковровая дорожка по улице менее помпезна чем «Квартал жаворонков»? А почему ты не там?
— Я больше люблю СоФо.
— Не знай я тебя, заподозрил бы в определенных пристрастиях.
— Каких, например? — Я делаю честные-пречестные глаза, словно и не догадываюсь ни о наркотиках, ни о сексуальных изысках своего района.
— Любви к вранью.
— Какому это?
— Ты так стараешься скрыть от меня свои мысли и эмоции…
Я откровенно смущена. Что он знает или о чем догадывается?
— Что, так заметно?
— Угу, — он расстегивает мои джинсы.
— Ларс, я…
— Я не трону твою грудь. Обойдемся нижней частью. Нужно же посмотреть, не осталось ли следов от порки. И не ври, что не хочешь меня, иначе придется тебя наказать.
Я ловлю себя на мысли, что мне… хочется наказания!
— Ее и нельзя. Ларс, у меня критические дни…
— Как жаль, я надеялся, что их не будет… месяцев девять.
Я краснею от такого предположения.
Взор Ларса становится настороженным:
— Только не говори, что ты пьешь таблетки, чтобы
— Не пью, но…
Несколько мгновений он смотрит мне в глаза, и я привычно тону в его стальных волнах.
— Поехали на Эстермальмсгатан?
— Да, — мой голос хрипл, как и его.
— Одевайся.
На сей раз за рулем «Вольво S80» сам Ларс. Усаживая меня в машину, он заботливо помогает устроиться поудобней. И это человек, который способен не на шутку выпороть. Действительно, два человека в одном. Какой же ты, настоящий Ларс Юханссон?
Но мне определенно нравится эта двойственность, когда от ласкового Ларса можно получить флоггером, а жесткий минуту назад, он вмиг становится очень заботливым и бережным. Мало того, я понимаю, что буду просто провоцировать наказания, чтобы потом он жалел меня больше.
Ларс ведет машину легко и спокойно, каким-то образом получается, что ему не мешает поток других автомобилей, светофоры включаются вовремя, по пути не попадается ни одного красного, все услужливо зеленые, Юханссон во всем Юханссон. Я тихонько хихикаю от мысли, что он приказывает и светофорам тоже.
— Что? — удивляется Ларс.
Я объясняю. Он кивает, словно так и нужно.
— Видишь, даже светофоры слушаются, а некоторые глупые девчонки не жалеют свои попки.
Я поспешно отворачиваюсь к стеклу, но Ларс уже понял, в чем дело.
— Или тебе нравится быть битой?
— Ужасно, но, кажется, да.
Он пожимает плечами:
— Только не перестарайся, иногда рука у меня тяжелая.
— А ты многих бил?
Мы стоим на перекрестке (все же попался красный!) на Карлаваген, пользуясь этим, Ларс внимательно вглядывается в мое лицо:
— Такая одна. Серьезно предупреждаю: не нарывайся.
Я только вздыхаю. Чувствовать себя маленькой девочкой, о которой заботятся и которой в случае непослушания грозит порка, оказывается, тоже приятно.
Ларс сокрушенно качает головой:
— С кем я связался!
— Ты жалеешь?
— Пока нет, там посмотрим.
Мы уже приехали. Вообще-то Эстермальмсгатан тянется до самой Карлаплан, но я почему-то не сомневалась, что Ларс поедет в начало улицы. К тому же он сам подтвердил про «Квартал жаворонков».
Так и есть, паркуется во дворе неподалеку от церкви и выходит, чтобы помочь покинуть уютную машину мне. Протягивая руку, интересуется:
— Знаешь, почему этот район так назван?
— Из-за проституток.
— И все ты знаешь! Пойдем.
Красивые домики красного кирпича… здесь тоже особый Стокгольм, но не такой, как в СоФо, это шведский романтизм. Все очень добротно, аккуратно, чисто, респектабельно и безумно дорого. Самые дорогие квартиры в Стокгольме.
Мы поднимаемся на четвертый этаж, по пути Парс здоровается с пожилой супружеской парой, отправляющейся на прогулку со своим лабрадором, открывает дверь и пропускает меня вперед.