Красота - страшная сила
Шрифт:
— Гарсон, прими-ка вот это, — крикнул Джек. — Он швырнул плащ бедному официанту-французу в черной жилетке и уселся между мной и Джаз, размахивая салфеткой и потряхивая своими мягкими светлыми волосами. Я сконфуженно улыбнулась официанту в надежде, что моя улыбка смягчит его и он не станет плевать в наши тарелки. Джек схватил нас с Джасмин за руки, поочередно заглядывая нам в глаза и ослепительно улыбаясь.
— Итак, наше приключение начинается, — прошептал он заговорщическим тоном. — Просто невероятно, я чертовски волнуюсь!..
Я недоуменно посмотрела на Джаз, но валлиец, казалось,
Джек заказал бифштекс: Тревор велел ему «нарастить бицепсы». Джаз с нетерпением ждала, когда ей принесут цыпленка под горячим сметанным соусом. Я же грустным голосом попросила принести салат с обезжиренным тунцом и без какой-либо приправы — как рекомендовала Джаз.
— Ну что, достала для меня билет на сегодня, о несравненная? — спросил Джек.
— Ну разве я могу тебя огорчить, красавчик ты мой? — кокетливо ответила она.
— Значит, мы все вместе идем на вечеринку к Люси Ллойд? — спросила я.
— Конечно, — улыбаясь ответила Джаз, — подожди, ты еще не видела, что у меня лежит для тебя в кабинете: там целая гора платьев от самых модных дизайнеров. Выберешь, что понравится.
— Уж живот-то сегодня точно торчать не будет, — сказала я, жуя петрушку.
— Не сомневаюсь, глядя на тебя, все упадут, о божественная, — сказал Джек, кладя руку мне на бедро.
«Вот подвезло! — подумала я. — Придется светиться на экране вместе с этим провинциальным кобелем».
После ланча Тревор увел Джека в спортзал, а мы с Джаз пошли в ее кабинет смотреть мои наряды. В чем в чем, а в нарядах толк я знала. Впрочем, что могут значить платья, которые я сотнями примеряла в «Топшопе», по сравнению с этими! Ничего подобного я еще в жизни не видела. Каждый бантик, каждая ленточка поистине бесценны, каждая складочка сделана вручную, а длина каждого из них выверена каким-нибудь знаменитым дизайнером. Для начала я примерила черное, длинное и прямое, с бирюзовыми птицами и оранжевыми бабочками, вышитыми в самой Японии. На манекене оно сидело прекрасно, но я в нем стала похожа на пугало — оно не было рассчитано на округлые формы.
— Хм, — сказала Джаз, задумчиво разглядывая меня. — Думаю, с этим платьем тебе придется подождать, пока не сбросишь несколько килограммов.
Понравилось мне и ярко-розовое, облегающее, в кукольном стиле.
— Какое красивое!
— Ну-ка примерь, — поддержала меня Джаз.
Но оно оказалось таким воздушным, таким маленьким, что я с трудом влезла в него. Влезть-то влезла, но когда дело дошло до груди — опять осечка! Как Джаз ни изощрялась, молния не застегивалась.
— Ничего страшного, — утешала меня Джаз, — здесь еще много.
Наконец я выбрала то, что надо, и с восхищением разглядывала свое отражение в большом зеркале. На мне были белая блузка с открытой спиной и брюки с заниженной талией.
— Как тебе Джек? — прервала Джаз мое самолюбование. Выжидающе подняв брови, она смотрела на меня, не отрываясь. Мне казалось, она догадывается, что я ей отвечу.
— Ты знаешь, он, мм, вообще-то вполне… — я лихорадочно пыталась найти какое-нибудь приличное прилагательное, — ну, такой… слишком самоуверенный, что ли… — наконец пробормотала я, и это был, скорее, вопрос, чем ответ.
— Ты считаешь, что он полный идиот, — уточнила Джаз. — Можешь говорить прямо. Так все думают при первом с ним знакомстве: самовлюбленный придурок. Поверь, он тебе еще понравится. Вот увидишь. Кстати, я думаю, у тебя бледненькое лицо, и белое тебе не пойдет.
— Правда? — огорчилась я. А мне-то казалось, что в этом наряде я неотразима. — Так ты думаешь, он мне в конце концов понравится? — вернулась я опять к Джеку. — Но он же приторный до смерти.
— Поверь мне, детка, — ответила Джаз, протягивая мне еще целую груду платьев, — Джек — парень что надо. А эти его слюни… «божественная, несравненная» — это не показуха. Он действительно всех любит. Я ни разу не слышала от него про других дурного слова. Я понимаю, порой он ведет себя действительно как полный мудак — с официантом, например, — но он делает это ненамеренно. Это его натура. А ты заметила, какие чаевые он оставил?
Нет, этого я не заметила.
— Поверь мне, Лора, — продолжала Джаз, — Джек — настоящая звезда. У него немного странные отношения с матерью. Отец их бросил, и она воспитывала его сама, как своего маленького рыцаря. Он с детства ведет себя как настоящий принц. Для него это так естественно. У него образ такой, и он в нем живет, понимаешь? И камера его любит, а значит, и зрители тоже. Вот это платье — потрясающее, — Джаз указала на алое декольтированное платье, которое я держала в руках.
— Да, — согласилась я, — слушай, а если он мне так и не понравится?
— Понравится, не беспокойся, детка, обязательно понравится. Ну-ка примерь. Кажется, где-то здесь были туфли от Джины, с этим платьем они будут в самый раз. — Джасмин наклонилась над чемоданом, набитым босоножками и туфлями всевозможных фасонов, и извлекла пару туфель на высоченных каблуках, инкрустированных драгоценными камешками.
— Вуаля!
Платье сидело на мне безукоризненно, так могут сидеть только очень дорогие вещи. Оно плотно облегало грудь, мягко скользило по бедрам и доходило ровно до середины колена. И туфли были потрясающие, вот только ходить я в них не могла, особенно с моими замордованными упражнениями икрами.
— Не сможешь ходить — и не надо, будешь стоять на месте и всех очаровывать. А это у тебя получится, ты — вылитая Джессика Рэбит.
Я с сомнением посмотрела на себя в зеркало. Ни разу в жизни я не надевала такого роскошного платья, и у меня дух захватывало при мысли, что я буду блистать в нем на великосветском приеме.
— О, когда же наступит вечер, — лепетала я, кружась по кабинету.
— Ты их всех сразишь наповал, — сказала Джаз, улыбаясь. — Ч-черт, уже пол-четвертого. Через пятнадцать минут тебе надо быть у парикмахера.