Красота - страшная сила
Шрифт:
— Это полный кайф. Лучше наркотиков, лучше, чем секс, ничто в этом чертовом мире не сравнится с этим!
И тогда я поняла, что никогда не буду у Рики на первом месте. Но виной тому были не другие женщины, а музыка. С ней я не могла соперничать.
— Готовы, ребята? — прокричал он.
Музыканты кивнули головами.
— Тогда вперед!
И четверо музыкантов выбежали на сцену под бешеные завывания толпы.
— Ри-ки! Ри-ки! Ри-ки! — Крики становились все сильнее и сильнее.
— Детка, — обратился ко мне Рики, пятясь назад от своих фанов, — я уйду со сцены после «Ноторити» на пару минут, приготовь, пожалуйста,
Развязной походкой надменно он взошел на свой пьедестал и, нахмурившись, стал разглядывать колышущийся океан лиц, на которых было написано обожание. А за людской толпой садилось солнце, освещая сцену и людей.
Я стояла за кулисами и наблюдала с благоговейным ужасом, как сотни парней, все как один, старавшиеся быть похожими на длинноволосого Рики, прыгали вверх и вниз, выкрикивая слова его песен. Девушки взбирались на плечи своих парней. На них были футболки «Шуга Риф», и они кричали «Я люблю тебя, Рики!». Одна юная красотка с длинными светлыми косичками сняла футболку. Она пританцовывала, а ее голые груди тряслись в такт музыке. Само собой, кинооператоры вскоре это заметили, и ее голый бюст тут же занял огромный экран за спиной у группы. Рики тоже обратил внимание на изображение.
— Так держать, девчонки! Раздевайтесь! — кричал он.
Пять тысяч футболок с «Шуга Риф» полетели на землю. Десять тысяч обнаженных грудей запрыгали перед музыкантами. На лице Рики заиграла порочная улыбка. Он обладал властью. И я это видела. Теперь мне стало понятно, о чем говорила Моника: никогда этот мужчина не будет верен, и я должна научиться жить с этим. Рики надменно передвигался по сцене, раскачивая бедрами, как Элвис XXI века. Его полные губы касались микрофона, а скрипучий голос вырывался, задевая за живое. Стоило ли удивляться, что у этого парня было такое непомерно раздутое самолюбие. Разве можно купаться в обожании тысяч людей и не поверить в то, что ты бог? В тот момент я и сама верила в это.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Я положила голову на голый живот Рики и сквозь листву дерева, под которым мы отдыхали, смотрела на сине-голубое небо. Рики одной рукой держал сигарету, а другой рассеянно накручивал себе на палец мой локон. Он напевал себе под нос какую-то мелодию, которая непременно должна была стать мировым хитом, как только он придумает к ней слова. Сквозь дым сигареты я видела, как шмель кружился над моей головой, и мягким движением отогнала его, когда мне показалось, что он собрался усесться мне на нос. Мы нежились в полуденном солнце на вершине Примроуз-Хилл. Мы уже слопали две коробки клубники и выпили три бутылки шампанского. Моника и Льюис дремали неподалеку на кашемировом покрывале, которое я им любезно предоставила. Они лежали прямо как две ложки в ящике стола: один касался грудью спины другого. Рука Льюиса свободно повисла на талии Моники. Они были похожи на людей, проживших вместе бок о бок долгое время. День был восхитительный, и моя голова кружилась от шампанского и счастья.
— Люси выписывают завтра, — произнес Рики, нарушив блаженное молчание.
— Верно, — подтвердила я.
— Думаю, надо как-то это отпраздновать, — предложил Рики.
— Например? — поинтересовалась я.
— Устроим вечеринку, — решил Рики, — ужасную, долгую, шумную ночь гедонизма. Что скажете?
— Прекрасная идея, Рики, — ответила Моника, которая, казалось, спала. — Из Люси две недели выводили яд, а ты намерен накачать ее наркотиками и алкоголем, едва она выйдет из больницы. Ты настоящий друг. Ты знаешь, что я отнюдь не поклонница Люси, но даже мне не хочется, чтобы ей вышибло остатки мозгов.
— Послушай, но Люси захочется именно этого, — возразил Рики.
— Он прав, — пробормотал сонный Льюис. — Ей не терпится поразвлечься. Уж вечеринку-то мы можем ей устроить.
— Что ж, как хотите, — ответила Моника. — Но если ваша подружка отправится тут же обратно в клинику, виноваты в этом будете вы.
— Знаешь, Моника, — сказал Льюис, — ты такая правильная, что порой я не понимаю, чего ради я связался с тобой.
— Да, ты — как старая беспокойная бабка, — добавил Рики.
— Боже, если я не буду беспокоиться о вас, то никто другой этого делать не станет, и вы все умрете к тридцати годам. — Моника улыбалась, но глаза ее были печальны.
— Где мы устроим вечеринку? — спросила я в надежде, что никому не придет в голову загадить мой новый чудесный дом.
— У меня, — сказал Рики.
— Где? — спросила я. — В гостинице?
— Нет, — фыркнул он, — в поместье Херлингэм. Старики уехали. Так что устроим все в воскресенье. Правда, в воскресной вечеринке всегда есть нечто декадентское?
— Неплохая идея, — сказал Льюис, — значит, будем кутить весь день?
— А то! — Я сообщу старине Фарги, что мы приедем. Лора, мне нужно достать телефон из кармана, приподнимись, пожалуйста.
Я неохотно встала. Наступил вечер.
— У тебя гостья, — сообщил Адам, как только Рики, Льюис, Моника и я ввалились в дом.
— Неужели? — я никого не ждала.
— И она немного не в себе. Она в ванной, — добавил Адам, покраснев.
Я сразу подумала, что Люси сбежала из клиники и теперь домогается Адама. Было жарко, и он ходил без рубашки. Уж она-то не смогла бы удержаться. На лестнице раздались шаги. Мы все подняли головы, — я, Рики, Льюис и Моника. И перед нами предстали прекрасные длинные ноги, затем появились белое полотенце и кудрявые светлые волосы до пояса. Вне всякого сомнения, это не Люси, ведь на ее теле не было округлостей.
— Фиона! — крикнула я, искренне обрадованная. — Что ты здесь делаешь?
При виде симпатичной юной красавицы Рики и Льюис переменились в лице. Мне уже не раз доводилось видеть их такими. От Моники это также не укрылось, и она закатила глаза к небу.
— Это моя младшая сестра, — извиняющимся тоном объяснила я ей, — ей двадцать один год.
— Я уже заметила, — ответила Моника.
— Я приехала на неделю, — сообщила Фиона, чмокнув Рики в щеку, как будто он был ее давний друг, с которым она сто лет не виделась. Он нежно похлопал ее по попке.
— Мама с папой думают, что я в Марбелле. Мне не разрешают видеться с тобой. Якобы ты оказываешь на меня плохое влияние. Только бы погода стояла хорошая, а то они удивятся, что я совсем не загорела.
Сестра так крепко обняла меня, что полотенце соскользнуло с нее, и когда она отодвинулась, все смогли полюбоваться ее голой грудью.
— Уфф, — захихикала она, — можно я надену что-нибудь из твоей одежды, Лора? Все мои шмотки такие неинтересные.
— Фиона, ты не представляешь, как рада я тебя видеть, но нужно было позвонить! Ведь я могла быть на работе, или в отъезде, или…