Кратчайшее расстояние
Шрифт:
– За что?!
– Такой день, а ты одна. И всю беременность...
В доме куча народу, но я поняла его.
– Игорь, что за ерунда! Нет, ты не подумай, мне без тебя плохо, очень, я утром поплакала даже, так надеялась, что тебя отпустят, хоть и знала, знала, что не будут медики рисковать. Но ты ведь не сам, я имею в виду, ты же не бросил нас, - сбивчиво говорила я.
– Я так горжусь тобой! И ты скоро будешь дома. И пусть только попробуют тебе отпуск не дать!
– Не плачь, Мила. Я...
Тут где-то у него за стенкой раздался рев.
– Что у вас там?
– вздрогнула я.
–
Видно было, как Игорь отвернулся и прислушался.
– Нет, это Артема поздравляют. Катя смс-ку прислала.
У меня тоже зажужжало, на экране всплыло сообщение: 'Родили невест вашим Серебрятам'.
Первого февраля я встала пораньше... Ну, вообще-то я теперь всегда рано встаю, у нас же кормежка с шести, в удачные дни. Но, поскольку у меня четыре няньки на троих детей, мне потом дают выспаться. А сегодня Игорь приезжает, карантин закончился. И я не легла, а пошла пробовать как-то себя в привлекательный вид привести. Встала в ванной у большого, до пола, зеркала. Так, волосы. Здесь все в порядке, я неделю назад была в салоне. Лицо. Как будто тоже самое, что в мае. Руки. Мдя... Так себе маникюр, хирургический. Грудь. Мне девчонки недавно картинку прислали, про размеры лифчиков, у меня точно 'Охренеть', или даже чуть побольше. Ниже лучше не смотреть, сплошное тесто. Ноги. Ноги как ноги, стойко носили мои шесть пудов, теперь отдыхают. Заслужили свежий педикюр, ярко-вишневый. Спина и попа. Тоже пока лучше не смотреть. И не показывать... Даже хорошо, что мне пока нельзя любовью заниматься. Ничего, Мила, ничего, скоро можно будет бегать и пресс качать. Будешь опять красивая. Заплела косу-обратку, накрасила ресницы, подвела глаза. Хоть что-то.
Часов в одиннадцать старшие Серебро уехали за сыном. Мама суетилась на кухне, я одела сытых и мытых детей в парадное и позвала папу, помочь.
Уложили тройняшек в кроватки в столовой, я ревниво поправляла штанишки и распашонки, гладила круглые головенки.
– Ты вот что, Милка, закажи нам с матерью билеты на самолет, на послезавтра, край на четвертое. А ты, Татьяна, завтра потихоньку сумки начинай собирать.
– Да ты что?!
– повернулась от плиты мама.
– Куда мы поедем?! Люда только родила, троих! Ей помощь нужна!
– Таня, да ты пойми, - папа уселся у разделочного стола.
– Они с Игорем не виделись больше полгода, он летал, потом опять под замком в четырех стенах, приедет, а у них не дом, а коммуналка. Эка радость - теща навеки поселилась, Тут и святой, - потряс папа воздвигнутой дланью, - с катушек съедет. Пусть одни поживут, справляться не будут - обратно приедем.
– Люда, а ты что молчишь?
– воззрилась на меня мама.
– Ты дочь сюда не приплетай, - не дал мне ответить папа.
– Что она тебе скажет? Мама, ехала бы ты отсюда?
Меня выручила дочка. Завозилась, захныкала, завопила, была затискана и зацелована. Мама молча сопела, и даже, кажется, шмыгала. Я сделала вид, что не слышу. И правда очень хотела остаться только своей семьей.
Мои родители уехали через три дня, как и собирались, родители Игоря - через неделю после них. Договорились вернуться в июне, на мой день рождения и крестины. Ну, или раньше, если 'караул' крикнем.
В первый одинокий вечер
– Мила, ты такая интриганка, - похвалил меня муж.
– Ты ухитрилась скрывать от меня, что беременна тройней, пока не родила. Ты когда позвонила и сказала, что у нас два сына и дочь - не поверил, думал, разыгрываешь, или у меня опять галлюцинации.
Я хихикнула.
– У тебя в трубке такой голос растерянный был, я даже не понимала сперва, что ты мне отвечаешь.
– И вид тоже. Мужики ржали и фотографировали. Потом над Артемом прикалывались, что жена тоже сюрприз готовит.
– О, фотки есть!
– обрадовалась я.
– Надо для семейного архива попросить.
– Мила, любимая моя. Родная, - он потянулся, ласково погладил меня по лицу. Прижалась к ладони, закрыла глаза.
– Я так счастлив, так люблю тебя... Ты самая красивая, нежная, самая-самая...
Подползла поближе, осторожно перевесилась через детей, потянулась. Мы целовались, внутри сладко тянуло и екало. Вот, оказывается, какое оно, счастье...
– Постой, - я прокрутила в голове чистосердечное признание.
– А детей? Ты что, детей не любишь?! Ты про них ничего не сказал!
Игорь рассмеялся, прижал мою голову к плечу.
– Глупенькая, как же не люблю, - шептал он мне в ухо.
– Больше жизни... Спасибо, родная...
Поздно, дети уже обиделись. Иначе зачем бы так полночи орали?
Глава 19. Основной инстинкт.
Дети плод и награда для нашей любви,
Испытание, счастье и чудо...
Дети дарят улыбки и крики свои,
И любви отражением будут.
И с ребенком в любви появляется ось,
Словно солнце и центр вращенья,
Все меняется, вспомни, как прежде жилось,
И умильно вздохнешь в восхищении...
Но представьте, что стало светил этих три,
Вдруг, внезапно, на раз и свершилось!
Катаклизм! Ураган! Наше счастье, смотри,
Увеличилось... нет, растроИлось!
Втрое больше любви, беготни, суеты,
Втрое больше забот и пеленок,
Словно стрелка секундная мечешься ты,
На руках неизменно ребенок!
Втрое больше улыбок (и криков, увы,)
И пустышек, и памперсов - втрое,
Дети дар, но еще испытанье любви,
Но родителей все-таки двое...
И, в четыре руки обнимая детей,
Их качая, кормя, пеленая,
Ты шепнешь: "Я люблю" половинке своей,
И услышишь: "Я тоже, родная!"
(Стихи Татьяны Резниковой)
<