Краткая история денег

Остальский Андрей Всеволодович

Но как же так? Если Мартин Вульф – член теневого олигархического правительства мира, то он должен, по идее, защищать интересы банковского капитала, а он почему-то на него обрушивается…

На самом деле все логично. Потому что в долгосрочном плане чрезмерный риск опасен прежде всего для самих банкиров (ну и для всех для нас тоже). Их действительно срочно надо подвинтить, в том числе и в интересах самих банков (не сомневаюсь, что это произойдет в самое ближайшее время, если Мартин об этом заговорил!).

Но загадка в другом: как это – сам Мартин Вульф! – и вдруг не знает, что будет дальше. Да не может быть! Обманывает, небось…

Ну, если я скажу, что

за многие годы знакомства я убедился, что Мартин Вульф – человек щепетильнейшей честности, то это никому ничего не докажет – мало ли, что кто говорит о своих друзьях, к делу не подошьешь. И даже если я добавлю, что он к тому же человек весьма самолюбивый и признаться в том, что чего-то не знает, для него ужасный удар – просто острым предметом по чувствительным местам, то и это никого ни в чем не должно убеждать. И вообще, рассказал он мне, что разочаровался уже в Бильдербергском клубе, что не хочется тратить время на участие в его встречах, поскольку никакое это не теневое правительство, а… Ну, в общем «место для дискуссий», если переводить повежливее.

Но главное опровержение теории заговоров в другом: если бы кто-то овладел тайной чтения рынков в такой степени, что мог бы точно прогнозировать их динамику на несколько лет вперед, то ничто не удержало бы владельцев такого секрета от того, чтобы не применить его на практике. В тех самых своекорыстных интересах. Потому что это – то же самое, что узнать тайну трех карт (помните «Пиковую даму»?) в игре с многомиллионными – да нет, многомиллиардными! – ставками. Или научиться превращать железо в золото. И мы знаем по опыту – даже куда менее острые секреты долго скрывать никому не удается. А такой – он прожжет себе дорогу на волю сквозь самые толстые двери стальных сейфов, сквозь любые железобетонные стены.

Ответ может быть только один – секрета не существует.

Я воспользовался старым знакомством и попросил Мартина Вульфа специально для читателей этой книги объяснить, в чем же дело? Вот что он сказал:

«Там, в большом мире, заключены миллионы и миллионы контрактов. И новые миллионы заключаются каждый день. Деривативов позаключали на сотни триллионов (!) долларов. Кто же может хотя бы приблизительно знать, что там происходит, кто способен разглядеть тенденцию? Никто! И вот парадокс – мы можем предсказать приближение тайфуна, цунами и урагана, но не рецессии! Мы можем говорить о том, что она случилась только постфактум – два месяца спустя после начала события».

Вот что создал человек. Не придумал, нет, а создал. Или, может, не сам все-таки создал? Может, это и в самом деле – бог из машины? Или демон?

Третья сторона монеты

Вот представьте, мастерили вы сантиметр, то есть аршин для измерений. Меряете им ценность других вещей. И вдруг он, этот аршин, обретает самостоятельную какую-то жизнь, помогает вам менять одну вещь на другую и сам становится почему-то самой ценной, просто сверхценной вещью…

Конечно, в реальности все было как-то иначе (хотя никто до конца не уверен как). Но, возможно, наоборот – некие протоденьги (куны, например) нашли себе, в лице модного среди знати украшения, удобного для хранения, транспортировки и обмена, заместителя – и это, конечно, было золото (или в каких-то случаях – серебро (см. главу «Люди гибнут за металл?»).

И вот этот никому особенно не полезный сам по себе металл (разве что блестит) вдруг, по щучьему какому-то велению, становится и измерителем всех других стоимостей, этаким универсальным аршином! И еще заместителем всех, абсолютно

всех, без единого исключения, других товаров. И тем самым как бы самым желанным сверхтоваром. Причем никто не знает, отчего это вдруг случилось, никто этого специально не изобретал, а как-то вдруг эдак само вышло. И с тех пор деньги, принимая все более абстрактные, все более замысловатые, даже странные формы, развиваются вместе с человечеством.

Сначала золото находит себе еще более удобного заместителя – бумажные деньги. Те, в свою очередь, заместителя себе – записи в банковских книгах, чек становится платежным средством. Их, в свою очередь, замещает пластик, а его – электронные деньги… И это, конечно, еще не конец процесса, хотя мы пока себе даже и представить не можем, что последует дальше.

Но и то, что уже реально случилось, мы не до конца понимаем – большое видится на расстоянии. Например, одно появление единой евровалюты чего стоит! Думаю, что мы не в состоянии пока полностью оценить колоссальное значение этого события в истории нашей цивилизации. Раньше этого можно было теоретически пытаться достичь через большую войну, массовое насилие, страдания и широкомасштабное порушение, уничтожение стоимости.

То есть, представляете себе, прорыв линии Мажино, оккупация Парижа, введение оккупационной валюты… Концлагеря и всякие кошмары, а в итоге все равно крушение всего проекта, никакой интегрированной европейской валютно-финансовой системы.

Единственный раз когда какое-то подобие такой системы все-таки создавали, то это было во времена Александра Македонского, и то она была основана на грубой силе, на лезвиях македонских мечей и, разумеется, долго не продержалась.

А теперь вот она, голубушка, достигнута без всяких войн и ужасов (если не считать огорчения евроскептиков). И новая эра в истории денег начинается, и куда она заведет, неизвестно. К 2050 году некоторые экономисты предрекают объединение доллара, евро и иены в одну, всемирную супервалюту… Что это будет значить для нас с вами, подумайте…

Но в любом случае главные качественные особенности денег никуда не денутся, деньги, как бы они ни назывались, останутся деньгами.

У денег по-прежнему останутся две стороны: во-первых, они превращают качественное в количественное (высокое – в низменное, и это вроде бы плохо, аморально, на это всегда напирал марксизм). Но, с другой стороны, они вносят объективный смысл в человеческое поведение, придают ему конкретность, отдают должное человеческому труду, дают способ его измерить и, как ни странно, освобождают его – от первобытного хаоса как минимум. (Правда, как выясняется, свобода от чего-то одного – это всегда зависимость от чего-то другого.)

Мало того, теперь уже понятно, что деньги – это некий цемент, связывающий, скрепляющий, удерживающий вместе человеческое общество. Цемент далеко не совершенный, действующий грубовато, допускающий то и дело структурные искажения, дающий трещину… Но ничего другого и близко пока не появилось, а попытки заменить этот волшебный клей чем-то другим – например, государственным насилием – окончились провалом.

Но есть у этой монеты, кажется, как ни странно, некая третья сторона!

Экономика – это логика ограниченных ресурсов. Деньги – как полномочный представитель реальной экономики, как ее адекватное отражение – тоже должны быть ограничены в размерах. Только тонкий вопрос: до какой степени? Возможно, деньги должны немного – только немного! – как бы забегать вперед, давать некий люфт – подтаскивать за собой экономику, толкать ее к расширению…