Краткий философский словарь
Шрифт:
Концепция М. со временем претерпела определенную эволюцию. Его позднейшей модификацией явилось неомальтузианство, усматривающее трагедию будущего человечества в «мировом кризисе перенаселения», следствием чего уже является разрушение окружающей среды и экологический кризис. В связи с этим представители неомальтузианства (У. Томпсон, Г. Ражо, Э. Ист и др.) призывают к сокращению рождаемости с целью добиться «оптимума населения», к отказу от индустриализации и преобразования хозяйства развивающихся стран.
МАМАРДАШВИЛИ Мераб Константинович (1930–1990) – отечественный мыслитель, синтезировавший в своей концепции достижения феноменологии, герменевтики, экзистенциализма, марксизма.
Одной из центральных тем философии М. являлось размышление о специфике философии как универсальном культурно-коммуникационном коде. М. разделял такие понятия, как «философия» и «философствование». Философия мыслима в безличных результатах, она является формой структурирования, схематизации сознания. Философствование неотделимо от личности философствующего, оно носит символический характер и представляет собой синтез вербального (выраженного словесно) и невербального. В этих своих двуединых проявлениях философия есть и вневременная структура мысли, и сама мысль как философское странствие, некое вневременное посредничество, организация нескончаемого диалога человечества и сам этот диалог.
М. развивал концепцию философского сознания как человеческого трансцендирующего усилия (в данном случае – выводящего человека за рамки собственной единичности). В известном смысле его работы – это построение концепции философии как формы индивидуального самосознания в его предельном выражении и одновременно – сама «реальная» философия, философствование, философский акт, который встроен в режим выполнения человеком своих смысложизненных целей.
Особенность движения индивидуального самосознания от замкнутого Я к некоей гиперличности М. представил как «связь понимания». Первоначально человек живет, «прислонясь к теплу непосредственно доступной нам человеческой связи». Однако «непосредственная человечность», данность человека самому себе в качестве набора вполне определенных «человеческих качеств» – это первое, что мешает мыслить, что отгораживает человека экраном от себя самого, от своего реального положения в мире, от своего призвания. Способность отказаться от мира, с которым мы срослись, есть проявление «отрицательной онтологии» личности. Реальный философский акт, возникающий на этом этапе движения сознания, – это невербальное состояние активности, нахождение в пространстве собственного усилия. Трансцендирующее усилие состоит в способности поставить самого себя «на предел», который символизирует для человека его готовность расстаться с самим собой, каким он был к моменту события, расстаться со «слепившейся с ним скорлупой».
Перевод живого невербального акта философствования как выражения спонтанного (возникающего как бы «изнутри» человека) действия на язык философских категорий не есть простая рационализация, в которой умирает наше неповторимое Я. Философия сохраняет связь с живым проявлением человеческой спонтанности, если ее язык рассматривать не как язык только понятий, не как язык «строгой науки» с ее смысловой определенностью и предметной заданностью, а как язык «предельных символов», в которых просвечивает трансцендентное, «всесвязность космического целого». Символизм философского мышления открывает бесконечную возможность самоинтерпретации. В связи с этим М. полем для своих размышлений делает не только движение философской мысли, но и образную ткань искусства, использует математические аналогии, обращается к экономической теории, к психологии. Концепция «отрицательной онтологии» дает способ осознания личностью себя как творческого начала, как субъекта деятельности; эта концепция делает историю полем развертывания драмы человеческого существования, связывает индивидуальное
Основное противоречие сознания, по мнению М., являясь одновременно и основной проблемой личности, ее предназначения, – это способность «поместить себя в свою мысль». Это означает не адекватное отражение Я в образе «Я», но способность к жизненной интерпретации своей мысли о себе, способность мысли сделать мысль о себе – собою, способность мысль о свободе воплотить в свободный поступок, мысль о добре – в акт добра. Философская символизация как некая «пауза недеяния» оказывается посредником между духовным невербальным актом выхода за пределы «непосредственной человечности» и поступком как ценностно-ориентированным действием. Опосредование проявлений человеческой спонтанности с помощью философии предельными культурными символами долга, красоты, справедливости, добра, истины характеризует самосознание как социальный феномен.
Философия оказывается формой автокоммуниации через культуру. Именно философия структурирует, оформляет хаос эмоций, желаний, надежд в культурно-значимые формы, в символический строй души. Философия – это «код» личности. Путь к себе через философию труден, однако без посредника человек будет постоянно вращаться в кругу самодовольно-бесплодной констатации «Я есмь Я». Философия – это форма собирания себя во времени, что выражается в понятии судьбы как постоянного связывания вереницы своих поступков в единое целое, интерпретации своего жизненного пути. Философия – это форма утверждения себя в пространстве своих желаний, возможностей, множественности своего Я – в пространстве выбора; философия – это форма личностного самополагания.
МАМФОРД Льюис (1895–1990) – американский философ, социолог, представитель «негативного» технологического детерминизма. М. ставил задачу «внетехнического» обоснования привязанности общества к машине и преодоления фетишистского отношения к технике, превращающей человека в «пассивное, обслуживающее машину животное». Основные работы: «История утопий», «Техника и цивилизация», «Искусство и техника», «Город и история», «Миф машины» и др.
С точки зрения М., существующая приверженность к техническому и научному прогрессу «как цели самой по себе» восходит к распространенному взгляду на человека как, по существу, на животное, изготовляющее орудия труда. Историко-культурные экскурсы М. призваны доказать противоположное. Человек есть животное, «творящее собственный разум и самопрограммирующее себя прежде всего». Техника, производство орудий лишь поддерживают способности человека к самовыражению, дисциплинируют, укрощают его необузданную творческую силу, не позволяя уйти в «магию слов». Человек начинает не с «делания орудий труда, но с переоформления себя, органов собственного тела, которое не создано для какого-либо одного рода деятельности, и – своих внутренних психических ресурсов». В отличие от других антропоидов, человек иррационален. Отсюда его вечная предрасположенность к ошибкам, заблуждениям, «первородному греху». Избавившись от фиксации иррационального на органическом уровне, человек обрел относительное равновесие, но его «сумасбродные отклонения» привели к наиболее ценным открытиям.
Благодаря особенности видеть сны и сновидения человек стал более конструктивно относиться к миру жизни. С другой стороны, он «догадался» о существовании мира, недоступного опыту. «Если бы человек не встречался с драконами и грифонами в своих снах, быть может, он никогда не додумался бы до идеи атома». Еще более важное значение в процессе развития человека и общества М. придает изобретению лингвистических и других символов, способности к общению, упорядочиванию мира, из которых рождаются ритуалы и мифы. Повторяясь, миф сакрализуется, становится священным. Взывая к священным силам, человек приобретает привычку контролировать свое поведение. Миф, игра, символ, ритуал, песня, танец, как подчеркивает М., изначально занимали в жизни сообществ более важное место, нежели утилитарный труд или производство орудий.