Кража

Кейн Андреа

– Вэнли не закрывая рта бубнил об этой картине Гойи во время нашего праздника. Все три дня бахвалился, что в конце концов ему удалось прибрать к рукам эту картину.

– Он заявил об этом сразу же, едва появились слухи, что это полотно Гойи поступит в продажу.

– Ну уж теперь-то дело сделано, он ее купил, – сказал Пирс, – а точнее, она станет его собственностью завтра вечером. – Бариччи уже точно сделал ставку на этот шедевр, – пробормотал Эшфорд.

– Не сомневаюсь в этом. Особенно когда узнает, что картина уже в Англии. Блэкстрит пишет, что все переговоры велись втайне, потому что Вэнли страшно боится ограбления… Теперь он повесит ее в гостиной над камином – вторая дверь направо, по коридору. – Пирс

сложил листок пополам.

Эшфорд четко понял, чего отец сейчас не сказал, но о чем подумал…

– Итак, Бариччи не узнает до послезавтра о том, что картину привезли в дом лорда Вэнли, – заключил он, почувствовав, как в жилы его мощной струёй хлынул адреналин. Это произошло независимо от его сознания, от решения поставить точку на своем деле.

– Верно, – отозвался Пирс, и лицо его стало непроницаемым. – Кстати, я говорил тебе, что сын Вэнли в Англии?

– Нет, я этого не знал. – Эшфорд нахмурился. – Ты мне не сообщал. Впрочем, мне на это наплевать. Джеральд Вэнли мне еще больше антипатичен, чем его отец. Еще надменнее и напыщеннее, если это возможно. А уж глуп как сапог! Единственное его положительное качество – много проигрывает в вист в «Уайте». Он настолько самоуверен, что никогда не сомневается в выигрыше, и настолько туп, что постоянно проигрывает. Я легко облегчу его карманы и передам выигрыш тебе, а ты наполнишь очередную оловянную кружку для бедных.

– Только я думаю, что на этот раз Джеральд не появится за игорным столом. Как я понял, он приезжает в Лондон за другим – он прослышал, что лорд Фаррингтон собирается в этом сезоне вывозить свою старшую дочь, ослепительную красавицу, которую прошлым летом Джеральд повстречал в Брайтоне. Он воодушевился и решил приударить за красавицей и добиться взаимности.

– Ну уж это через мой труп? – пылко отреагировал Эшфорд.

– Я так и думал, что тебе это не понравится. – Он бросил на сына многозначительный взгляд. – Ноэль… Картина Гойи. Такое совпадение!…

– Если я проникну в дом завтра ночью, до того как Вэнли примет меры предосторожности, это будет как раз.

– Постойте! – вмешалась Дафни. Она стояла, уперев руки в бока, с решительным, даже грозным видом. – Я думала, ты принял решение.

– Так и есть.

– Тогда почему вы говорите об ограблении? – Она смотрела на Пирса, склонив голову к плечу. – Зачем ты его провоцируешь? Зачем подзуживаешь?

– Эшфорд таким образом поставит точку в своей карьере, совершит последнее дело, – ответил Пирс со спокойной уверенностью человека, уже испытавшего нечто подобное. – Он должен отойти от дел без сожаления, утолив свой азарт. А сделать это ему удастся только в том случае, если он выложится на одном, последнем и значительном деле. Я действовал так. Или ты забыла? – На губах его появилась мечтательная улыбка. – Ты не можешь этого забыть. Ты ведь была рядом, когда мы ограбили лорда Уэберлинга, взяли его алмазы. В то время Эшфорду и Джульетте было по шесть месяцев.

– Помню, – коротко ответила Дафни. Она оглянулась на сына, и во взгляде ее он прочел беспокойство. – Обещай мне поберечь себя.

– Я всегда осторожен, мама. – Он нежно дотронулся до ее щеки. – А в этот раз я буду еще осторожнее, принимая во внимание все, что поставлено на карту. Но отец прав. И он дал мне хороший совет… Теперь я могу полностью сосредоточиться на Бариччи. Может быть, в эту ночь я поймаю его с поличным.

– Тебе это не удастся, – возразил Пирс. – Бариччи слишком хитер, чтобы заниматься грязной работой лично, и ты это знаешь. Если ты устроишь засаду возле дома Вэнли, то поймаешь лишь нескольких его наемников. Но они ни под какими пытками не назовут имени Бариччи – они попросту не знают его. Уильяме – единственный, с кем они поддерживают связь, да и тот наверняка известен им под другим именем. Нет, Эшфорд, ты должен разоблачить Бариччи иначе. А пока что… –

На лице Пирса появилось решительное выражение. – Пока что я могу вывести из себя Бариччи, выхватив у него из-под носа ценную картину. Черт возьми! Он уже потирает руки и прикидывает, кому и как ее продать подороже, тут ведь можно нажить целое состояние. Так можешь себе представить его реакцию, когда ему станет известно, что какой-то его таинственный соперник обошел его.

– Да, ты прав, отец. И потом, нет лучшего способа распроститься со своей прежней жизнью.

Глава 13

Сидя на диване в гостиной лорда Мэннеринга, Ноэль с сочувствием смотрела, как Мэри нервно теребит складки своего форменного платья и испуганно таращит на нее глаза, будто перед ней выстроился ряд расстрельного взвода.

Как только лорд Мэннеринг представил их друг другу, рассказав Мэри, кто такая Ноэль и о чем она собирается говорить, как девушка мгновенно отгородилась от гостьи невидимым барьером.

– Мэри, – сказала наконец Ноэль, понимая, что болтовня ни о чем не принесет ей успеха, и потому решила взять быка за рога, – я здесь не затем, чтобы расстроить вас или запятнать репутацию вашей покойной госпожи. Даю слово, что я не использую вашего доверия во зло.

– Простите мою дерзость, миледи, – отвечала испуганная горничная, ерзая на краешке стула, – но тогда зачем вы здесь? Я уже ответила на все вопросы лорда Тремлетта. Больше мне нечего сказать. – В глазах ее уже заблестела предательская влага. – Я сама хотела бы знать, кто украл картину и убил леди Мэннеринг. Если бы я это знала, то была бы счастлива помочь засадить злодея в Ньюгейт. Но я не знаю этого.

– Не буду оскорблять вас ложью, Мэри, – решительно сказала Ноэль. – Я здесь для того, чтобы просить вас рассказать все, что вы знаете не только об ограблении, но и о том, что прямо или косвенно могло бы помочь вычислить преступника. Лорд Тремлетт считает, что вы рассказали далеко не все, что известно вам. Полагаю, что вы неискренни потому, что храните верность покойной госпоже. Не так ли?

Мэри смутилась, но пока не проявила готовности капитулировать.

– Я несколько раз встречалась с леди Мэннеринг, – продолжала Ноэль. – Я видела ее на приемах, где бывала с родителями. Прелестная, милая женщина, она была гораздо моложе своего мужа… Я понимаю, Мэри. как трудно молодой женщине быть замужем за человеком намного старше тебя, занятым только делами, проводящим ночи над папками с. бумагами. Удел такой женщины – одиночество. Уверена, леди Мэннеринг чувствовала то же самое. Едва ли можно счесть грехом желание скрасить свое одиночество.

– Она была преданной женой, – сказала Мэри, воинственно вздернув подбородок.

– Я не сомневаюсь, – отвечала Ноэль, следя за тем, чтобы ее тон оставался искренним. – Я здесь не для того, чтобы судить ее. У меня нет на это права. Все, чего я хочу, это помочь поймать негодяя, отнявшего у нее жизнь.

– Почему? – спросила Мэри. – Какое вам дело до смерти леди Мэннеринг?

– Это сложный вопрос, он требует длинного и сложного ответа.

Мозг Ноэль лихорадочно работал – она пыталась понять, насколько она может быть откровенна с Мэри. В конце концов, она решила, что может изложить основные факты,

– Возможно, что человек, который причинил зло вашей хозяйке, мне хорошо известен, даже некоторым образом очень близок мне. И в этом случае мне тоже угрожает опасность.

Мэри вздрогнула:

– Так почему вы не добьетесь, чтобы этого человека арестовали?

– Потому что я не располагаю доказательствами. Пожалуйста, Мэри, я опасаюсь за свою жизнь. Клянусь вам, что не скажу ни слова лорду Мэннерингу из того, что вы сообщите мне. Мне очень жаль леди Мэннеринг. И человек, отнявший у нее жизнь, должен быть наказан. Мэри, поверьте мне, я добиваюсь только этого.