Кража
Шрифт:
Ноэль ощутила трепет предвкушения.
– И чем же вызвано ваше чувство?
– Видите ли, каждый раз, когда приходил этот джентльмен, леди Мэннеринг вела себя как школьница. Когда я одевала и причесывала ее, она сияла. Но в последнюю ночь все было иначе. Она была полна нетерпения увидеть его и в то же время казалась необычайно нервной и рассеянной. Она постоянно оглядывалась через плечо, будто опасалась, что он появится в дверях ее спальни, явившись раньше времени.
– Вы не спросили ее о причине столь необычного волнения?
– Спросила. Она попыталась меня успокоить, сказала только,
– Нет. Ни в ту, ни в другие разы. – Мэри высвободила руку, вытащила платок и отерла глаза. – Как я и сказала, леди Мэннеринг была очень стыдливой и дорожила своей репутацией. Я ни разу не видела, как приходит и уходит ее кавалер. Когда я оставила ее, она была одна. И в ту ночь, в ту ужасную ночь… когда я вернулась на следующее утро… – Слова Мэри оборвали глухие рыдания. – На следующее утро я нашла ее мертвой.
Ноэль встала, завернула серьги в носовой платок и аккуратно положила в карман, Нежно и участливо, положив руку на вздрагивающее от рыданий плечо Мэри, она сказала:
– Благодарю вас. Не могу выразить, как важно то, что вы рассказали. Это очень существенно для разоблачения убийцы вашей госпожи. Но, Мэри… – Ноэль подождала, пока женщина поднимет голову и встретит ее выразительный взгляд, – я попрошу у вас той же услуги, что вы попросили у меня. Не говорите никому о нашей беседе, ни одной живой душе. И не только ради репутации леди Мэннеринг, не только ради того, чтобы сохранить за собой место. Если человек, о котором мы только что говорили, виновен в убийстве, он не колеблясь убьет любого, кто может располагать какой-либо информацией о нем. Поэтому, пожалуйста, ради вашей собственной безопасности позвольте заниматься этим делом лорду Тремлетту. И забудьте все, что рассказали мне.
Мэри смотрела на нее широко раскрытыми испуганными глазами и кивнула:
– Я так и сделаю.
Эшфорд уже с час мерил нервными шагами дорожку у ворот городского дома лорда Бромли, когда наконец подъехал экипаж Ноэль.
– Эшфорд! – Лицо Ноэль осветилось радостью. Она соскочила на землю и побежала к нему навстречу. – Когда ты?…
– Где Грейс? – спросил он, оглядывая улицу и не видя ее преданной горничной.
– Я уговорила папу отпустить меня одну. Грейс чересчур ревностно исполняет свои обязанности, она могла бы помешать. Но меня отвез туда и привез обратно папин кучер. Право же, все обошлось прекрасно. – Ноэль посмотрела на него с укором: – Значит, такты представляешь себе встречу двух влюбленных после долгой разлуки? Ты не видел меня два дни.
Эшфорд глубоко вздохнул и, не в силах больше хранить суровость, бросился к ней, раскрыв объятия.
– Я волнуюсь за тебя всякий раз, когда теряю тебя из виду, – пробормотал он, прижимая ее к себе. – А тоска по тебе просто непереносима.
– О, это лучше, намного лучше, чем отчитывать меня за вполне разумное поведение. – С легким вздохом Ноэль потерлась лицом о его сюртук. – Я так рада, что ты здесь. Когда ты приехал?
– Я несся по улицам, как разбойник с большой дороги. Моя коляска
Ноэль улыбнулась ему, кокетливо откинув головку.
– Так ведь ты мог войти в дом. Папа был бы рад твоему обществу. Я уверена, что и он непрерывно шагает все это время взад и вперед. Только не по улице, а по комнате.
– Но если бы я вошел и начал шагать рядом с твоим отцом, то не смог бы встретить и обнять тебя, как сейчас.
Не обращая внимания на проезжающие мимо экипажи, Эшфорд увлек Ноэль под дерево и припал к ее губам долгим и нежным поцелуем. Эшфорд нежно, как младенца, баюкал ее голову в ладонях, его пальцы как бы сами собой потянулись к ее шелковистым волосам, гладя и перебирая их.
– Мне было страшно за тебя, – бормотал он. – Я не мог спать по ночам. Лежал без сна и думал о тебе. Не знаю, что хуже: спать под одной крышей с тобой и терзаться от неутоленного желания или знать, что ты на расстоянии многих миль от меня и я не могу сжать тебя в объятиях.
Пальчики Ноэль гладили его лицо. Она внимательно разглядывала его, ища ответа на мучившие ее вопросы, ответа, от которого зависело их общее будущее.
– Ты сделал, что собирался? Решил все, что был намерен решить? Сумел избавиться от своих обязательств?
В глазах Эшфорда промелькнули противоречивые чувства – уверенность, смешанная с настороженностью. Ей показалось, что он готов что-то рассказать ей, но удержался и промолчал. Наконец он сказал, тщательно подбирая слова:
– Да, я это сделал. – В Маркхеме? Эшфорд не отвел взгляда:
– Да, в Маркхеме.
Уловив в его тоне твердую решимость, Ноэль почти успокоилась. Даже подумала, что в нем нет никакого внутреннего разлада. Он ведь, кажется, был готов все рассказать ей и окончательно избавиться от пут, привязывавших его к прошлому и отдалявших от нее.
– Значит, мы можем теперь об этом поговорить? – спросила она,
– Мне действительно надо многое сказать тебе, но это сейчас менее Существенно, чем твои новости.
Интуиция и наблюдательность не обманули ее. Он не избавился от противоречивых чувств; любовь к ней и желание быть с ней откровенным спорили с осторожностью.
– Эшфорд?
– Да, мы должны поговорить и поговорим скоро. – Он попытался смягчить уклончивость своего ответа, прижавшись губами к ее ладони и покрывая ее поцелуями. – Но не теперь! Теперь я хочу узнать, чего ты добилась в доме Мэннерингов. Ведь ты только что оттуда?
– Да, – хмурясь, ответила Ноэль. – Но…
– Послушай, – начал он, стараясь говорить убедительно, преодолеть возникшую между ними напряженность. – Как бы я ни хотел остаться здесь и целовать тебя до заката, я не смогу этого сделать. В конце концов проезжающие мимо экипажи начнут останавливаться, а сидящие в них люди глазеть на нас. И дело окончится скандалом, не говоря уже о гневе твоего отца.
– Ты пытаешься сбить меня с толку. Не заблуждайся – я прекрасно все понимаю. – Она вздохнула и замолчала. – Ладно. Поговорим сначала о Мэри и нашей с ней беседе… Но подумаем о папе. Он весь день не находит себе места. И тоже захочет послушать меня.