Кредиторы эшафота
Шрифт:
— Маргарита, ты что-то скрываешь от меня.
Молодая женщина подняла голову и совершенно спокойно ответила:
— Йет, Винсент, я ничего от тебя не скрываю.
— Тогда почему ты отказываешься от путешествия, которое доставило бы тебе удовольствие?
— Я уже сказала тебе, что не хочу ехать без Андре.
— Сейчас ты должна любить своего ребенка больше, чем мужа.
— Извини меня, дорогой Винсент, но я по-прежнему влюблена в своего мужа.
Винсент с удивлением взглянул на нее.
— Выслушай меня, — продолжала она, — я скажу тебе всю правду, но пусть это останется между нами. Мой муж никогда не должен узнать то, что я тебе скажу.
— Клянусь тебе, Маргарита, что твои слова останутся между нами.
— Вот что заставляет меня жить на разных половинах с Андре: мой муж страдает ужасной болезнью.
— Болезнью? — повторил Винсент.
— Да, по ночам он без всякой причины вскакивает с постели, с безумным видом бегает по комнате, борясь с невидимым врагом. После ужасной борьбы он падает без чувств и иногда целыми часами остается без сознания.
— Это очень странно.
— Представь, какое впечатление это произвело на меня, когда я в первый раз увидела его в таком состоянии. Придя в себя, он спросил, что он делал, и когда я посоветовала ему обратиться к врачу, он ответил, что уже советовался с известными врачами и что его болезнь неизлечима. Он сказал мне, что эти кризисы совершенно безопасны, но в то же время их ничем нельзя предотвратить. Но так как они могли испугать меня, особенно в том положении, в каком я тогда была, он уговорил меня сделать отдельную спальню.
— Какая страшная болезнь! Я боюсь за тебя!
— Боишься?
— Да, боюсь.
— Но ведь я уже сказала тебе, что мне ничто не угрожает. Что же касается его, то это другое дело. Что бы он ни говорил, я боюсь и никогда не оставлю его. Я заставила его не закрывать тяжелую портьеру на стеклянной двери, потому что когда сквозь кисею вижу его склонившимся над столом, я спокойна.
— А часто с ним бывают такие припадки?
— В последнее время они стали реже, но все равно я не могу оставить его.
— Бедняжка!
— Я нисколько не заслуживаю сожаления. Дорогой Андре делает все возможное, чтобы избавить меня от этого тяжелого зрелища.
Винсент молчал, думая о том, что услышал. Сперва он хотел услышать подтверждение того, о чем узнал, путешествуя по улице Омер. Но настойчивый труд Андре по приумножению его состояния, спокойствие в доме, ужасные галлюцинации, сопровождаемые обмороком, — все это противоречило его первым предположениям.
— Но мне кажется, что ты не совсем благоразумно поступаешь, оставляя мужа одного. Это может быть опасно, так как какой-нибудь кризис, более сильный, чем предыдущий, может потребовать помощи, а оказать ее вовремя не будет возможности.
— Я предвидела это. В комнате возле его спальни находится одна женщина, которой приказано предупредить меня, если она услышит шум.
— Но какая же будет польза, если он запрется у себя?
— Дело в том, что я без его ведома приказала сделать второй ключ.
— Это хорошо. Кстати, я совсем не знаю вашего дома.
— Ты еще ни разу не был у нас здесь?
— Нет, я был только один раз на большом обеде, и ты не показывала мне своей половины.
— О-о, у меня очень хорошо! Ты увидишь это. Мне здесь очень нравится: комнаты веселые, до Елисейских полей недалеко, воздух чистый, и я хотела бы прожить здесь до конца своей жизни. Давай выпьем кофе, а потом я покажу тебе мой маленький дворец.
Несколько минут спустя молодая женщина показывала брату хорошенький особняк, который они занимали. Это был один из тех особняков, фасад которых выходил на Елисейские поля, а вход был с параллельной улицы. Попасть в него можно было, пройдя через двор, мимо дома привратника. В глубине двора находился маленький сад, так что особняк стоял посреди двух садов. Поднявшись по лесенке в несколько ступенек, вы входили в переднюю, представляющую зимний сад; направо была столовая, отделанная старинным дубом с развешанными по стенам расписными блюдами и тарелками. Средняя дверь вела в гостиную, отделанную в современном стиле. Комнаты второго этажа были так же роскошны, как и комнаты первого. Лестница оканчивалась маленькой площадкой, на которую выходила только одна дверь — вход в приемную гостиную. Вторая маленькая дверь, скрытая под обоями, вела в комнаты хозяина и хозяйки.
Маргарита показала брату маленький рабочий кабинет своего мужа, в котором находились копии лучших произведений живописи и скульптуры. Туалетная комната, находящаяся рядом с кабинетом, была вся отделана мрамором. Налево стояло громадное зеркало, а направо — ванна из черного мрамора. Сам кабинет был самой простой и в то же время — самой богатой из комнат. Он был обит тисненой кожей, а в простенке помещалось большое венецианское зеркало в рамке из черного дуба. Перед окном стоял громадный дубовый стол, заваленный книгами и бумагами.
— Вот тут он работает каждый вечер, — сказала Маргарита брату, указывая на стол.
— Но что же он делает?
— Он занимается большим историческим сочинением, для которого ему необходимы спокойствие и тишина.
Винсент с удивлением оглядывался вокруг.
— Что с тобой? — спросила его сестра.
— Я должен сказать тебе правду, — ответил Винсент. — Я задаюсь вопросом: как вы можете позволить себе такую роскошь?
— Но ведь я объяснила тебе это.
— Объяснила. Это правда. Но я помню маленькую квартирку на улице Барбетт.
— Понимаешь, я не все тебе сказала. У Андре есть тетка, которая до тех пор, пока он был холостой, ничего ему не давала, но как только он женился, сделала ему большой подарок.
— Да, подарок наверняка очень большой.
— Она подарила двести тысяч франков.
— Ты видела это?
— Что — "это"?
— Я хочу сказать — ты знаешь тетку?
— Нет, она живет в Савое и очень стара.
— Тебе это рассказал Андре?
— Конечно, но что с тобой?
— Признаюсь, дорогая Маргарита, ваш дом, вся эта роскошь пугают меня.