Кредиторы эшафота
Шрифт:
— Вы позволите мне сказать несколько слов арестованному?
— Да-да, пожалуйста.
— Господин Лебо, вы живете за счет Баландье?
— Милостивый государь, я…
— Послушайте, не перебивайте меня. Вас здесь отлично знают. Кроме того, вы обвиняетесь в воровстве.
— Но я…
— Пожалуйста, молчите и слушайте. Вы сейчас сами довольно цинично признались в этом. Одним словом, если мы захотим, вы отсюда не выйдете — вам придется отправиться в Пуасси. Можете не сомневаться. Однако, так как на вас не поступило ни одной личной жалобы, то мы можем и не отдать вас под суд, если вы согласитесь помочь нам.
— Помочь вам?.. — повторил тот.
— Да. В игорных домах бывает один человек, который нас особенно интересует. Вы знаете этого человека и можете сообщить нам кое-какие сведения о нем.
— Мсье, это невозможно. У меня нет ни одного друга в этих домах.
— Но вы точно знаете этого человека.
— Конечно, я могу знать этого человека. Я знаю там почти всех. И я вам скажу вот что. Если бы один из вас предложил мне работу, то я с восторгом стал бы служить правосудию. Я за порядок, за полицию, которую признаю необходимой. Я не был нищим, я стою за плебисцит, и если полиция нуждается в человеке, преданном ей, я к ее услугам.
Панафье невольно передернулся от отвращения. Даже сам агент не мог выслушивать равнодушно это предложение, хотя ему часто случалось слышать подобное. Что касается Густава, то он не осознавал производимого впечатления.
— Выслушайте меня, — продолжал он. — Вы меня знаете, не правда ли? У меня среди друзей есть женщины-друзья. Через них я могу узнать, что происходит в разных местах. И если бы я был убежден в покровительстве… Одним словом, вы на следующий же день знали бы все, что делается и говорится.
— Именно это нам от вас и нужно, — сухо сказал агент.
— Прежде всего, — продолжал Панафье, — вы знаете одного человека, посещающего игорные дома. Он иногда даже бывает у Баландье.
— Кто же это, мсье? — спросил Лебо.
— Аббат.
— Аббат! Я, кажется, его знаю. Он действительно бывает у Баландье, и даже так получилось, что я сам привел его туда. Он тратит там немало денег. Вы знаете, у него много знакомых хорошеньких женщин. Мсье, это отлично, так как он мне доверяет. Тем более, что однажды, заметив двух высоких малых, следивших за ним недалеко от улицы Омер, я предупредил его.
— A-а, так как это вы предупредили его?
— Да, мсье. С тех пор он не был там ни разу.
— Знаете вы, что это за человек?
— Нет, я знаю лишь то, что он богат, что он был аббатом, вот и все. Я знаю его только по картам. Да еще он как-то мне сказал: "Когда вы познакомитесь с какой-нибудь хорошенькой женщиной…"
— Хорошо, — с отвращением перебил агент. — Что же вам нужно от этого человека? — продолжал он, обращаясь к Панафье.
— Я хочу, чтобы, когда аббат наведается в какой-нибудь игорный дом, он уведомил нас об этом в тот же день. Тогда можно будет сделать обыск и захватить его, а затем произвести следствие и убедиться, что я не ошибался.
— Вы слышали? — сказал агент красавцу Густаву.
— Да, мсье.
— Идите и делайте то, что вам говорит этот господин. Каждый день в 10 часов вы будете приходить сюда с донесением.
— Каждый день в 10 часов?
— Да. Не забывайте, что за вами наблюдают и что малейший обман погубит вас.
— Да, я это отлично понимаю.
— Теперь вы свободны.
Но Густав не уходил.
— Что вам нужно? — спросил агент.
— Извините, мсье. Но каждый человек должен думать о средствах к существованию. Я хотел спросить, где я буду получать вознаграждение?
Панафье и агент обменялись взглядами, полными презрения.
— Я сам буду вам платить, — сказал агент.
— Благодарю вас, мсье, — ответил красавец Густав, выходя из комнаты, весьма довольный собой. "Отлично, теперь я могу быть спокоен, — думал он. — У меня есть положение".
— И не подумаешь, что есть подобные субъекты, — говорил между тем агент Панафье. — Вы считаете, что он будет вам полезен?
— Если он захочет, то не пройдет и недели, как мы найдем аббата.
— Но что это за аббат?
— Я объясню вам, когда он будет арестован. Сейчас я могу сказать только, что это опасный преступник.
— Я вас понимаю, — сказал агент. — Вы все еще продолжаете ваши поиски?
— Да, мсье.
— Да поможет вам Бог. Приходите утром, и я, передам вам те сведения, которые сообщит мне этот негодяй.
— Благодарю вас.
— До свидания, Панафье.
Молодой человек вышел и направился к квартире братьев Лебрен. Он был недоволен своим посещением агента Лоре, которое принесло ему немалое разочарование. По донесениям, полученным им об игорном доме на улице Рампон, он был убежден, что аббат арестован, но эта таинственная личность снова ускользнула от него.
Только выйдя от агента, он стал сожалеть, что не спросил красавца Густава, был ли аббат на улице Рампон во время полицейского обыска, а также о том, что не попросил у Лоре посмотреть список арестованных и отпущенных после предъявления документов. Тем не менее, в этой неудаче для него было и маленькое утешение, состоявшее в приобретении помощника в лице Густава Лебо. Не было сомнения, что он наведет их на след аббата, а в случае необходимости и захватит его. У Панафье всегда были под рукой Пьер Деталь и Ладеш, от Лоре он получал сведения, но полицейскими агентами пользоваться не мог, потому что поиски по делу, которым он занимался, были давно прекращены. Несмотря на уверенность в скором достижении цели, у Панафье было тяжелое предчувствие, от которого он напрасно старался избавиться. "У меня сегодня черные мысли, — думал он, — и это очень глупо для такого благоразумного человека, как я. Убежден, что причина всего этого — происшедшая перемена в Луизе. Я не думал, что люблю ее так сильно. И кроме того, я думал о ней Бог знает что. Она знает, что у меня сейчас больше денег, чем раньше, и пользуется этим. Но сколько я ни думаю, что все это пустяки, меня преследуют тяжелые мысли".
Он глубоко вздохнул. "Теперь я пойду и Лебрену, — продолжал он, — а оттуда схожу в ее мастерскую и сразу же успокоюсь. Я никогда не думал, что могу ревновать до такой степени".
Придя к братьям Лебрен, он рассказал им все, что узнал нового, и прибавил, что, по всей вероятности, дня через два аббат будет пойман.
— Да, я готов дать голову на отсечение, что это именно так.
— Дай Бог.
— Господин Панафье, я надеюсь, вы доставите нам удовольствие, позавтракав с нами?