Кредиторы эшафота
Шрифт:
— Нисколько. Наоборот, я хотела бы припомнить.
— Вы знаете ваше имя?
— Вы не знаете моего имени? Меня зовут Эжени Герваль.
— Чем вы занимались?
Молодая женщина несколько смутилась, но потом ответила:
— Я ничего не делала. Я не нуждалась в работе.
— Где вы живете?
— На набережной Дальбре.
— На набережной Дальбре? Я не знаю, где это.
— Как, вы не знаете набережной Дальбре? Это на Роне, напротив набережной Сен-Клер.
— Почему вы говорите о Роне? Разве вы не в Париже живете?
— В Париже? Нет, я живу в Лионе. Но где же я тогда?
— Вы в Париже, вернее, близко от него — в Сен-Морисе.
— А парк, в котором меня нашли, тоже в Париже?
— Да, в Париже. Все это очень странно, — продолжал директор, глядя на доктора. Затем, обращаясь к молодой женщине, он продолжал:
— Скажите, пожалуйста, вас ничто не заставляет сохранять свою тайну?
— Наоборот, я готова все сделать, чтобы объяснить происшедшее.
Директор что-то тихо сказал доктору, и тот кивнул головой в знак согласия.
Несколько студентов окружали постель больной, и она несколько раз с видимой досадой глядела на них. Это было замечено директором.
— Господа, — сказал он, — продолжайте свой обход. Больной нужно, чтобы возле нее было как можно меньше народа.
Разочарованные студенты сразу же ушли.
— Благодарю вас, — сказала молодая женщина, — теперь мне будет легче рассказать вам.
— Мадам, вы не чувствуете боли в голове? — спросил доктор.
— Нет, ничего. Я совершенно спокойна.
— Итак, — продолжил директор, — каково было ваше положение?
— О! Это я хорошо помню. Я была актрисой и в театре познакомилась с очень богатым молодым господином, который взял меня из театра. Тогда я заняла весь первый этаж одного дома на набережной Дальбре.
— Я понимаю. Вам нечего стесняться. Вас содержали богато?
— Да, мсье, — с некоторым смущением ответила больная.
— И насколько вы помните, вы все время были в Лионе?
— Да.
— Вы не помните, как вы приехали в Париж?
— Совсем не помню.
— Здесь таится какое-то преступление, и будет лучше, если мы обратимся в полицию.
— О, мсье, прошу вас не вмешивать в это дело полицию. Я сама узнаю, что со мной случилось, а суд и полиция пугают меня.
— Не волнуйтесь, мы будем расследовать это дело сами, и все останется между нами.
— Да, так будет лучше.
— Вы помните вашего лионского покровителя?
— Конечно. Это был городской негоциант, но я с ним рассталась. Да, я припоминаю, что давно с ним поссорилась.
Доктор, видя, что больная хмурит лоб, чтобы припомнить, сказал:
— Ограничимся этим на сегодня. Больная утомилась, и я боюсь, как бы это ей не повредило. Мы увидимся с ней сегодня вечером.
— Да, доктор, — сказала, улыбаясь, Эжени, — у меня немного начинает болеть голова.
Тогда директор записал имя и адрес больной, в то время как доктор готовил лекарство, которое и дал выпить, говоря:
— Выпейте это и спите спокойно. Постарайтесь не думать до вечера ни о чем. Так будет гораздо лучше.
Молодая женщина повиновалась, и директор с доктором вышли вместе, чтобы дать больной отдохнуть. Как только они остались вдвоем, директор сказал своему помощнику:
— Какое странное приключение. Что вы думаете об этом, доктор?
— Я считаю необходимым слушать больную, так как волнение во время следствия могло бы снова вызвать болезнь.
— Но какой странный феномен представляет это выздоровление.
— Нисколько. Это довольно часто случается.
— Неужели?
— Да. Причиной болезни было сильное волнение или сильная боль. Вчера по необъяснимой случайности она могла выйти в своем любимом "наряде". Это вызвало волнение. Мозг ее был почти парализован неожиданным холодом. Это для него было громадным трудом. Идея смерти — так как она хотела утопиться — была вторым потрясением. Затем этот ужасный душ вызвал кризис, следствием которого и было выздоровление.
— Вы считаете ее спасенной?
— Да, почти, но для этого нужно следить за ее выздоровлением. Возвращение памяти может быть роковым. Нужно, чтобы оно происходило постепенно.
— Я хочу собрать о ней сведения в Лионе.
— Но это нужно сделать, как можно скорее. Сегодняшний отдых должен ей принести громадную пользу.
— Черт возьми, чтобы послать запрос и получить ответ, нужно по крайней мере три дня.
— Почему вы не хотите использовать телеграф?
— Вы подали мне идею.
— Так вы можете быстрее получить нужные сведения.
— Да, до скорого свидания.
Доктор ушел, а директор сразу же отправил телеграмму и два часа спустя получил следующий ответ: "Эжени Герваль по прозвищу "графиня" жила в Лионе три года на содержании основателя "Общества французского ремесленного кредита Барлидура", который бежал из Лиона. Брошенная им, но имея некоторое состояние, она уже год как оставила Лион, переведя в деньги все свое имущество, что составило около полутораста тысяч франков. Утверждают, что она уехала с одним молодым человеком, с которым познакомилась в Лионе, уехала, чтобы поселиться в Париже".
— Поистине драгоценные сведения, — заметил доктор.
Глава VIII
СТРАННАЯ ИСТОРИЯ
Около четырех часов дня доктор и директор входили в комнату больной, которой было уже гораздо лучше.
— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор.
— Мне уже гораздо лучше.
— Я не утомлю вас, спрашивая дальше?
— Нисколько. Но разрешите мне задать вам один вопрос.
— Пожалуйста.
— Где я?