Кредиторы эшафота
Шрифт:
— Мадемуазель, — сказал он, — я уже четыре года преследую негодяя, жертвой которого вы стали. В настоящую минуту я надеюсь, что поймал его. Вы можете мне подтвердить это.
— Как это?
— Этот человек арестован.
— Но я не хочу, чтобы полицией было начато следствие. Клянусь вам, я бы умерла, если бы мне снова пришлось все рассказывать перед судом.
— Успокойтесь, мадам. Я совершенно с вами солидарен. Я тоже отказался от помощи полиции пять лет назад. Вы будете иметь дело только со мной.
— В таком случае я не понимаю, чего вы от меня хотите?
— Мадам, я думаю, что сегодня ночью нашел негодяя, не прибегая к помощи полиции. Предан-ныв мне люди арестовали его и заперли в приготовленном для этого доме.
— Так вы арестовали его?
— Думаю, сама судьба помогает мстителям. Иначе я не могу объяснить мою встречу с вами. До сих пор у меня были только догадки. Мне не хватало устного свидетельства жертвы. И вдруг Жобер привел меня к вам. Я прошу вас, мадам, поехать вместе со мной посмотреть на того, кого мы арестовали, и сказать мне, тот ли это человек, который хотел убить вас. Судя по вашему описанию — это он.
Сначала Эжени Герваль вздрогнула при одной мысли, что она увидит своего убийцу, но немного подумав, ответила:
— Хорошо, я поеду туда, куда вы хотите, но вы не должны оставлять меня.
— Клянусь вам в этом!
— Хорошо. Когда же мы поедем?
— Завтра в это же время.
— Отлично. Но вот что еще: я не хочу, чтобы он меня видел, и не хочу с ним говорить.
— Вы увидите его, сами оставаясь невидимы, и скажете мне, тот ли это человек, которого мы ищем.
— Итак, до завтра, мсье.
Панафье вышел, и они с Жобером отправились вместе завтракать и за столом договорились о времени встречи на завтра. Жобер должен был привезти Эжени Герваль в экипаже в Париж, а там уже Панафье проведет их куда надо.
Когда все было договорено, Панафье вскочил в фиакр и приказал везти себя домой. Когда он вошел, привратник сказал ему:
— Я дал ваш ключ мадам Луизе. Она ждет вас в вашей комнате.
Панафье поспешно поднялся на четвертый этаж и был немало удивлен, увидев Луизу в том же костюме, который она носила, когда жила с ним.
Она бросилась ему на шею, как в добрые старые времена, говоря:
— Здравствуй, мой Поль, я жду тебя уже целый час.
— Садись, Луиза, и поговорим серьезно.
Луиза опустила голову.
— Я надеялась, что ты никогда не будешь вспоминать прошлое.
Панафье был поражен, когда Луиза продолжала:
— Я думала, что мне будет достаточно сказать одно слово.
— Какое? — спросил заинтересованный молодой человек.
— Поль, клянусь тебе, что возвращаюсь настолько же достойной тебя, как и ушла.
Панафье не знал, сердиться ему или смеяться в ответ на эти слова. Он взял Луизу за руку, подвел ее к окну, и пристально посмотрев на нее, потребовал:
— Повтори, что ты сейчас сказала?
— Клянусь тебе, что возвращаюсь к тебе такой же достойной тебя, как и ушла. Клянусь тебе в этом могилой нашего ребенка!
— У меня слишком много дел сегодня, чтобы продолжать этот разговор. Ты говоришь, что возвращаешься ко мне?
— Да.
— Мы объяснимся позднее. Надеюсь, что ты все оставила у того.
— Я возвращаюсь в том же платье, в котором ушла месяц тому назад.
Чистосердечный тон Луизы взволновал Панафье. Он взял Луизу за руку и вдруг остановился.
— А это что такое? — сказал он, указывая на богатое кольцо на ее пальце. — Зачем же ты говоришь, что возвращаешься такой же, как и ушла?
Луиза опустила глаза. Она была женщиной, и эта роскошная игрушка нравилась ей. Ей казалось, будет неправильно отдать ее, и она наивно сказала Панафье:
— Мне это кольцо подарили как семейную реликвию, которая должна принести мне счастье. Я его оставила, и оно действительно принесло мне счастье — ты снова мой.
— Для того, чтобы прийти ко мне, не нужно было кольцо, и если ты хочешь остаться здесь, то должна сегодня же вечером возвратить это кольцо.
Луиза опустила голову. Не говоря ни слова, она сняла кольцо, завернула его в бумажку и положила на стол.
Тогда Панафье привлек ее к себе и обнял. Крупные слезы покатились у него из глаз.
Глава XIII
ПАНАФЬЕ ЖАЛЕЕТ О СДЕЛАННОМ
Несколько часов спустя Панафье был у братьев Лебрен и докладывал обо всем, что он сделал и видел. Он рассказал им странную историю женщины из "Шарантона", и братья исполнились надежд.
— Вы говорили об одном таинственном доказательстве, которое вы хранили до последней минуты и которое должно нам быть очень полезным. Не считаете ли вы, что уже пора рассказать об этом, так как, арестовав виновного, я хочу знать и доказательства.
— У нас нет причин скрывать это от вас, — отозвался Винсент, так как вы заинтересованы в этом деле так же, как и мы. Я сейчас покажу вам это доказательство — это письмо нашего отца с рисунком.
Винсент вышел в другую комнату и через несколько минут вернулся с письмом.
— Вот оно, — сказал он, подавая письмо Панафье.
Панафье прочел известное нам письмо Корнеля Лебрена. Окончив чтение, он поспешно перевернул письмо, чтобы посмотреть рисунок, и рука его при этом дрожала, так как в уме у него мелькнуло одно подозрение, а вернее — догадка. Взглянув на рисунок, представлявший кольцо в четырех различных видах, он весело вскричал:
— Все верно! Мы арестовали действительно его.
Братья переглянулись, услышав эти восклицания.
— Что с вами? — спросил Винсент.