Кредиторы гильотины
Шрифт:
– Вы пробыли в отеле Коле десять дней, но вы были там не одна.
– Не одна? – повторила молодая женщина, с удивлением глядя на директора.
– И вы уехали из отеля 11 мая после ужина с одним господином, который жил в гостинице вместе с вами. Его звали Рауль де Ла-Гавертьер.
– Рауль де Ла-Гавертьер? И я уехала вместе с ним?
– Да, так говорится в телеграмме. Впрочем, человек, который дал телеграмму, приедет сегодня ночью.
Молодая женщина была явно поражена.
Доктор и директор следили за больной, которая делала большие усилия, чтобы вспомнить. Вдруг она побледнела и вздрогнула.
– Да-да, я припоминаю, но это ужасно… Мне казалось, что это дурной сон. Неужели это правда?!
– Говорите и будьте спокойны. В настоящее время вы находитесь в нормальном состоянии, и можете говорить без опасений. Но будьте спокойны – не пугайтесь.
– Я все припоминаю, но это так странно, что я не могу поверить.
– Мы вас слушаем, мадам, припомните хорошенько.
– Я припоминаю, но как-то смутно, как во сне, одного очень приличного человека, который каждый день садился со мной рядом за обеденным столом. Несколько раз я ездила с ним в театр. Вскоре я должна была уехать, и он попросил меня поужинать с ним. Как мне кажется, он должен был сопровождать меня в Швейцарию. Его звали Рауль.
– Сопровождать в Швейцарию? – переспросил доктор. – Значит, вы были с ним в близких отношениях?
Молодая женщина была смущена. Потом она улыбнулась:
– Да, я думаю, – сказала она. – Это был очень красивый молодой человек – блондин. Может быть, во время ужина я выпила лишнее, не знаю. Я помню, что он взял для нас отдельное купе, но не помню самого путешествия.
– Совсем не помните?
– Да, совсем.
– Вы не помните, что вы были на станции? Если бы вы были настолько пьяны, что потеряли сознание, то на вас бы обратили внимание.
– Я отлично помню станцию. Я громко кричала. Он хотел записать свой багаж вместе с моим, но я опасалась разрыва во время пути. Я люблю независимость. Теперь я вспомнила, что он в вагоне просил меня выпить бокал шампанского. Мы болтали около часа, а затем я заснула.
– Вы не помните, что он вам говорил перед отъездом?
– Очень смутно. Он спрашивал, все ли я взяла.
– Знал ли он, что у вас с собой были деньги?
– Да, он знал, что я продала свою обстановку, так как это наделало много шума в Лионе.
– Он не спрашивал вас о деньгах, вырученных от продажи?
– Да, он говорил, чтобы я была осторожна: ведь со мной такие большие деньги; что нужно, было их поместить куда-нибудь. Тогда я сказала, что помещу эти деньги в Женеве и что нет никакой опасности, так как эти деньги лежат в маленькой шкатулочке в моем чемодане. Он стал упрекать меня за такую неосторожность, говоря, что очень часто багаж теряется в дороге.
– По приезде в Париж вы ничего не заметили?
– Ничего – я спала. Я ничего не помню…
– Но это же был день.
– Я не знаю.
– Когда же вы пришли в себя?
– Ночью – в час или два. Это я отлично помню и повторяю вам, что считала все кошмарным сном.
– Скорее всего, он подмешал в шампанское какое-нибудь снотворное. Это очень возможно. Продолжайте.
– Я проснулась в довольно богатой комнате, стараясь припомнить, где я. Вначале удивилась, что одна, но потом подумала, что он отправился по делам, чтобы дать мне выспаться.
– В час ночи?
– В Лионе Рауль ночные часы проводил в клубе, так как много играл.
– А, отлично!
– Словом, я не была удивлена и уже готова была уснуть, когда услышала стук открываемой двери. Я стала прислушиваться, и несколько минут спустя в комнату вошел Рауль. «Ты не спишь?» – с удивлением сказал он. – «Я только что проснулась и испугалась. Где мы?» – «В гостинице Берг».
Я никогда не была в Женеве и поверила ему. Я сказала, что немного голодна, но он ответил, что уже поздно будить прислугу, и предложил съесть бисквиты и запить шампанским, которое у него было с собой. Я отказалась и посоветовала ему лечь спать, говоря, что на следующий день хочу встать рано. «Зачем?» – спросил он. – «Я хочу путешествовать спокойно, а пока деньги не будут в безопасности, я буду чувствовать себя неуверенно. Завтра, как только встану, я сразу же отдам их на хранение и тогда смогу отдаться удовольствию от путешествия».
Он ничего не ответил и через несколько минут был около меня. Было около двух часов утра. Я должна сказать, что любила этого человека. Может быть, это был каприз, я не знаю, но в ту минуту я была поглощена страстью к нему. Вдруг я почувствовала, что он прижимает мою голову к подушке. Я хотела освободиться, думая, что он шутит. Тогда одной рукой он стал прижимать сильнее, другой же приподнял волосы на затылке. Я задыхалась и думала, что он хочет задушить меня. Я сделала усилие, чтобы вырваться, но не могла, так как все больше запутывалась в простыню. И тут я почувствовала боль, которая заставила меня привскочить, вследствие чего я, наверное, и смогла выпутаться. Но он, убежденный в успехе, выпустил меня. Я как сейчас вижу его, стоящего в углу комнаты с нахмуренными бровями и ужасным взглядом. Я вскочила с постели, увлекая за собой простыню, в которую так неловко завернулась, и попыталась найти выход, чтобы спастись. Видя, что я еще жива, он бросился за мной, стараясь схватить за простыню, в которой я запуталась. Когда ему это удалось, он ударил меня кулаком по голове, а потом схватил свободной рукой за горло. Я освободилась от простыни и успела выбежать. Бросившись за мной, он запутался в этой простыне и упал, так что мне удалось выбежать на улицу. Дальше я ничего не помню.
Доктор и директор были поражены услышанным.
– Теперь все объяснилось. Маленькая рана на затылке была бы смертельна, если бы булавка проникла немного глубже, а так она только вызвала паралич мозга. Теперь понятно ваше желание постоянно сбрасывать с себя платье, так как вы принимали его за простыню, мешавшую вам бежать.
– Узнаете ли вы этого человека?
– Я не хочу его видеть! – с ужасом воскликнула Эжени.
– Не бойтесь ничего, – сказал доктор, – вы окружены друзьями, которые заботятся о вас, но необходимо во что бы то ни стало наказать преступника. Кроме того, вы же потеряли весь багаж.
– Он, по всей вероятности, был в той гостинице.
– Целью преступника была кража, но ведь в гостинице эта ужасная сцена должна была кого-нибудь разбудить.
– Нет, все спали. Это я отлично помню. Это было последним ударом. Спасаясь от него, я надеялась, что кто-то придет мне на помощь, но напрасно. Роскошная лестница была пуста, входная дверь открыта, и когда я выбежала, начинало светать.
– Узнаете ли вы этот дом, комнаты, внутреннее убранство?
– Внутри – да, снаружи – нет.