Кредиторы гильотины

Бувье Алексис

– Не ты убил Эжени Герваль? – повторил Панафье.

– Нет, я никого не убивал. Я даже не знаю людей, о которых вы говорите.

– Вы не знаете Эжени Герваль? – снова спросил Панафье, начиная колебаться под влиянием отрицаний Андре.

Конечно, Панафье боялся, что слишком поспешил. Ведь братья знали того, кому он приписывал все три убийства. Тот, кого братья Лебрен называли Андре, мог говорить истину. Тон его голоса казался чистосердечным, у него был вид светского человека, а так как в основе всех этих преступлений было воровство, то Панафье спрашивал себя: мог ли щеголь, которого он оскорбил, быть вором? Мог ли красивый молодой человек с кротким лицом быть убийцей? Тем более, что Панафье не слышал полупризнания, сделанного им Винсенту.

– Нет, я не знаю, о чем вы говорите! – вскричал Андре. Чувствуя, что поколебал уверенность своих обвинителей, и, видя, что братья плачут, он начинал надеяться на прощение.

Панафье, желая поскорее покончить с этим, поспешно вышел.

Андре вздохнул свободнее. Что же касается братьев, то, видя, как Андре опровергает обвинения, они начали сомневаться и надеяться.

И тут дверь открылась. Комната была погружена в полумрак, так как жалюзи были закрыты, и в светлой рамке двери показалась Эжени Герваль.

При виде ее Андре вскрикнул и в ужасе отступил.

Молодая женщина без шляпы, одетая в белое платье, приближалась к нему, вытянув руки. Ее можно было принять за привидение.

Андре с ужасом смотрел на нее широко раскрытыми глазами, боясь услышать слова из уст, которые он считал немыми навек. Он вжался в угол, и так как Эжени продолжала приближаться к нему, страшным голосом закричал:

– Пощадите! Пощадите!

Эжени подошла к нему на расстояние двух шагов и, сложив руки на груди, сказала:

– Узнаешь ли ты меня, Рауль? Узнаешь ли ты меня, убийца?

Андре упал на колени, с ужасом повторяя:

– Она жива… Я погиб!

Услышав эти слова, братья Лебрен вытерли слезы. Подойдя к молодой женщине, Винсент спросил:

– Вы знаете этого человека?

– Это тот самый господин, которого я знала в Лионе, который привез меня в Париж и пытался убить. Это человек, обокравший меня.

– Андре, ты слышал, что сказала эта женщина? Отвечай! – потребовал Винсент.

Андре опустил голову и молчал.

– Тебе нечего отвечать, негодяй!

Отвращение охватило братьев.

– У тебя больше нет сил оправдываться… Ты считал, что она мертва точно так же, как и другие. Ты не ожидал, что может явиться живой свидетель твоих преступлений.

Тихо переговорив с братом, Винсент приказал Панафье позвать Ладеша и Деталя. Те сразу же явились.

Обращаясь к Деталю, который с восторгом смотрел на него, Винсент сказал:

– Пьер, ты отвечаешь мне за этого человека своей головой. Вы не оставите его ни на одну секунду. Ладеш будет наблюдать снаружи, а ты – внутри. И помните, что вы отвечаете мне за него.

– Вы можете на меня рассчитывать. С этой минуты я не выйду отсюда и буду наблюдать, чтобы не было никого постороннего.

– Да, никто кроме вас не должен знать, что этот человек здесь.

– Понимаю.

Андре поднял голову и слушал. Винсент продолжал отдавать приказания, но говорил очень тихо, а Панафье вывел Эжени Герваль, которая чувствовала себя дурно в присутствии негодяя.

– Что вы хотите со мной сделать? – с беспокойством спросил Андре.

– Мы будем судить тебя и накажем, – с презрением ответил Винсент.

Андре хотел что-то сказать, но братья вышли. При виде закрывающейся двери Андре разъярился. Ладеш заметил это и сказал:

– Ну, голубчик, не надо сердиться и портить даром свою кровь. Увидишь, что мы с Пьером прекрасные собеседники.

Андре бросился на постель, закрыв лицо руками, и было слышно, как он стонал от ярости.

– Мы можем сыграть одну партию, – говорил между тем Деталь, тасуя карты.

Глава 35. Вдова живого мужа

Когда братья вышли, они нашли Панафье и Жобера ухаживающими за молодой женщиной, которая была в сильном шоке.

– Мы едем в Париж, – сказал Панафье Винсенту, – и я сразу же отправляюсь в префектуру.

Винсент вздрогнул.

– Вы помните, что по причинам, которые я не могу здесь раскрыть, я не могу обращаться в префектуру полиции.

– Но этот негодяй должен быть осужден.

– Друг мой, позвольте мне руководить этим делом. Не говорите пока ни слова. Вы хотите отомстить за вашу мать, и я клянусь вам – она будет отомщена.

В это время Эжени Герваль окончательно пришла в себя, и, услышав последние слова Винсента, сказала:

– Мсье, вы правы. Пусть все так и останется.

– Но в этом деле замешаны имущественные интересы, и только суд может принудить этого человека возвратить украденное, – сказал Жобер.

– Что касается денег, то я беру это на себя, – сказал Винсент. – Господа, мне тяжело сделать это признание, но я обязан решиться на него, чтобы просить у вас полнейшей тайны относительно того, что произойдет и произошло. Этот человек принадлежит к нашей семье.

Панафье понял ужасное положение братьев, которые, чтобы отомстить за умершего отца, должны послать на эшафот другого члена своей семьи.

– Клянусь вам, господа, – отозвался Жобер, – что вы можете рассчитывать на мою скромность.

– Я со своей стороны полагаюсь на вас. Я знаю, что вы должны отомстить и за меня, – прибавил Панафье.

Затем, обращаясь к молодой женщине, он сказал:

– Вы возвратитесь в «Шарантон»?

– Да, но только на остаток сегодняшнего дня. Завтра же я навсегда покину его. Вы можете располагать мной.