Кредо инквизитора
Шрифт:
Седой был опытным, сильным бойцом и имел право посещать закрытые совещания. Как раз сегодня было одно из них.
– Пойдём в рейд.
– Опять гоняться за нечистью и по яйца в грязи ползать.
– Нет, – он выпил водку и зажмурил глаза. – В этот раз мы чётко знаем где, когда и даже кто.
– Не понял…
– Короче, ты читал когда-нибудь об оборотнях?
– Естественно, на учёбе все уши прожужжали и об оборотнях, и о химерах, и о другой нечисти. Это человек, который превращается в огромного волка.
– Точно, у него есть всё, что есть у человека, а кроме этого – жестокость и сила.
– Короче, всё, что есть у человека. Ну и…?
– К нам обратился наш очень хороший знакомый. Его зовут Вепрь. Он как раз этим и занимается сейчас. Дело в том, что в Центральном районе есть один человек… оборотень.
– А…
– Вепрь уверен, что требуется его вмешательство.
– А мы зачем? Что один труп, что втроём трупы! – Резонно поинтересовался я.
– С оборотнем в одиночку совсем будет трудно справиться, если вообще возможно, а втроём уже можем потягаться, может, кто и выживет. Оборотень имеет разум человека. Он очень хитер и опасен.
– Ты думаешь, мы его обезвредим? – Усмехнулся я, зная, что это невозможно.
– Будем стараться. А что самое смешное, что охотников в поддержку нам не дадут.
– Как? Как это?! – Вот тут я испугался. Центр не мог бы одобрить такую операцию, не выслав в подкрепление существ выше рангом, чем мы.
– А вот так. Никто не верит, что это может быть правдой.
– А если это правда? – Закусив губу, невнятно спросил я.
– Тогда мы самоубийцы, что согласились на это, – спокойно, в свойственной ему манере, пояснил мой наставник.
– А мы уже согласились? – Удивился я, и тут в моей голове созрел ответ на мой предыдущий вопрос: Центр не мог одобрить операцию. А если Центр и не давал своё согласие? Как это понимать? Мы идём без разрешения?
– Да, – как-то грозно ответил Седой.
С оборотнем… это точно самоубийство. Интересно, а почему Вепрь?
– Седой, почему Вепрь? – Тут же озвучил я свой вопрос.
– В мифологии Вепрь – это бесстрашный зверь. То, что он творил, когда был, скажем так… не ослушником…
– Ослушник? Это же невозможно? – Да, всё встало на свои места: Ослушник – есть Отступник, инквизитор, нарушивший кодекс, значит, операция не согласованна с центром.
– Возможно, – Спокойно проговорил Седой.
Ослушников ждала судьба, как дезертиров во время войны. Они становятся одинокими, и против них встают все.
– И Вепрь? – Я не хотел называть вещи своими именами и надеялся, что Седой чувствует моё напряжение.
– Да, поэтому никто ему не поможет кроме нас. А живой он, потому что никто не может его поймать. Он неуловим и очень силён. Он должен был стать архинквизитором, но не судьба, – пояснил мой напарник.
Архинквизиторы – это самые сильные из класса инквизиторов. Я пока ученик, скоро, возможно, стану инквизитором среднего ранга. Седой – инквизитор высшего ранга, а архинквизиторы – как раз следующие.
– Никто, получается, даже не знает, что мы пойдём туда? – Наконец, я озвучил свои догадки.
– Да. Вепрь – ослушник, и его до сих пор все ищут, чтобы убить.
– А ты? – Мне стало любопытно, какое отношение к Отступнику по имени Вепрь имеет мой наставник.
– Когда-то давно он спас мне жизнь. Я его должник. Но не только это является поводом моей связи с ним. Он мой наставник и друг. – Седой даже не дёрнулся на мой вопрос, словно он мысленно к нему уже был готов.
– Почему ты мне так спокойно всё рассказываешь? – Удивился я.
– Потому что тебя я тоже считаю другом, – мой напарник, как всегда, был предельно ясен.
Наконец… он первый раз за два года нашего знакомства назвал меня другом. Мы с ним сблизились, и я давно уже считал его старшим товарищем, наставником, напарником, другом.
Я знаю, что это самоубийство, но пойду с ним. Даже на смерть пойду. Он ведь тоже уже ни раз спасал мне жизнь. Долги надо отдавать – это правда, но в дружбе нет долгов.
– Короче. Сутки на полный отдых, потом в бой. Полнолуние. Заодно, кстати, познакомишься с Вепрем. Надеюсь, тебя не смущает, что мы нарушим половину законов, о которых нам говорит кодекс?
– Плевал я на кодекс! Я с вами, – моё сердце рвалось изнутри, и я был безумно рад.
Что может быть лучше, чем идти на верную смерть с настоящими друзьями. В такой ситуации ненастоящие сидят дома.
Мы выпили и пошли на танцпол.
***
Ночь, спустившаяся на этот город, отправляет меня мыслями в детство. Яркие огни, тепло, свежесть после летнего дождя. И на фоне всего этого мысли о возможной близости смерти. Это прекрасно.
Мы с Седым стояли и курили недалеко от Литейного, где-то за мостом в сторону Спаса на Крови, в ожидании встречи с живой легендой. Конечно, для Седого Вепрь не был легендой. Они, как мне говорил Седой, вместе, так скажем, работали и не раз спасали друг друга.
Я волновался. Руки просто нельзя было держать в карманах, потому что буквально полминуты – и они становились мокрыми от пота. Трясло чуть-чуть от сильного желания, а время как-то уж слишком шло медленно.
– Ты чего? – Спросил Седой.
– Да так. Напрягает немного. – Ответил я.
– Успокойся. Держи себя в руках. Сейчас веселье начнётся, а ты не в форме. Непорядок, – сказал он и на миг даже улыбнулся.
Я кивнул в знак согласия и попробовал внутри успокоить свой огонь.
– Чувствуешь? – Полушепотом спросил Седой.
Я ничего не понимал, для меня ничего не изменилось.
– Вот он, – Седой кивнул в сторону силуэта, мелькнувшего вдалеке.
Фигура быстро приближалась. Это был мужчина лет тридцати пяти-сорока, коротко стриженный, не бритый, со шрамом на правом глазу, высокого роста, в лёгкой накидке в виде плаща чёрного цвета, в тяжёлых военных ботинках. Под накидкой была футболка жёлтого цвета, на талии пояс с метательными ножами. В руках была приличных размеров сумка.