Кремль 2222. Охотный ряд
Шрифт:
Самое время обмочить штаны.
Это нечто уже не особо таилось – шуршание стало явственнее и ближе. И вдруг что-то тихо застрекотало у самого уха. Книжник узнал этот звук – так стрекочет стальная сколопендра. Щека ощутила прикосновение – омерзительно суетливое, осторожное.
Не надо было иметь острое зрение, чтобы понять, что происходит. Усик стальной сколопендры, один из двух, торчащих на полтора метра над ядовитыми челюстями, вот, что это такое. И раз уж его обнюхивают при помощи этих омерзительных штуковин, нет сомнения, что он уже стал пищей. Может, его сожрут не сразу – сколопендра может быть и сытой. Но убьет она наверняка, просто потому, что
Все эти мысли отвлеченно проплывали в голове Книжника, вытесняя более естественное чувство страха. Может, сработал какой-то защитный механизм психики – просто, чтобы не сойти с ума. Хотя он бы предпочел умереть сумасшедшим, не осознавая, что тебя заживо рвут на части.
Истошный визг ударил в барабанные перепонки, и Книжник уже попрощался с жизнью, готовясь ощутить нестерпимую боль. Боль не пришла – вместо этого в лицо брызнуло чем-то омерзительно густым и тошнотворно вонючим. Где-то во мраке, прямо напротив ничего не видевшего парня, происходила какая-то яростная возня. Мозг мгновенно выдал версию: там дрались две злобные твари. Может, не две, а больше – это не имело значения. Возможно, делили добычу, а может – территорию. И это также было не важно.
Важно одно: это шанс. Ничтожный, но все же.
Зажмурившись, прикрыв лицо ладонями, парень бросился вперед – прямиком в это безумное, исходящее воем и визгом движение. Руки, лицо, шея – все ощутило множественные прикосновения волосков, усиков, лапок, шершавых чешуек, панцирей и еще черт знает чего. Отвращение и страх боролись за право стать главным чувством, пока их обладатель продирался сквозь все это извивающееся, грызущее, чавкающее, норовившее пощупать и откусить кусочек плоти, а может – впрыснуть изрядную порцию яда. Буквально просочившись сквозь этот шевелящийся ад, семинарист ощутил чистое пространство – и, не раздумывая, бросился дальше, под уклон, буквально катясь кубарем и все больше набирая скорость. Крутизна уклона, однако, не позволяла сходу убиться, и вскоре Книжник уже мог контролировать спуск.
И только теперь его догнал настоящий страх. Тяжело дыша, парень принялся судорожно отряхиваться, сбрасывая с себя несуществующих тварей. Это походило на безумие, но Книжник буквально спиной ощущал, как кто-то крадется по пятам, норовя взобраться на спину – и впиться жвалами в шею…
Наверное, он был близок к тому, чтобы спятить. Во всяком случае, еще никогда безумие не подбиралось так близко. Он полз на четвереньках, вниз головой, падая и скользя по уклону, бормоча:
– Это всего лишь муты… Тупые твари… Тупые, безмозглые… Твари! Твари!
Кто его знает, что бы произошло с перегретой психикой, если бы где-то далеко внизу не показался слабый отблеск света. Ничтожный пучок фотонов в кромешной тьме мгновенно прогнал удушающий ужас, уступив место слабой надежде.
Ведь кто-то пришел оттуда наверх. Кто-то живой. Пусть даже это враг – но все же не бездушная многоножка с колючими лапками и нервно шевелящимися усиками.
– А-а, что б тебя! – прорычал Книжник, мотая головой. Он пытался прогнать навязчивые картины. – Я не боюсь вас, слышите?! Не боюсь!
На этот раз самовнушение сработало куда лучше. Все-таки человек – существо не ночное, и уж точно не приспособленное к жизни в норах. После недавнего кошмара даже слабый лучик света дает ему ощущение твердой почвы под ногами.
Хотя с какой стати такой оптимизм? Там, внизу –
Вот, наконец, он произнес, хоть и мысленно, это слово. Друг не приходит тайно, не роет подкопов, и уж тем более это не происходит одновременно с нападением неизвестных. Если сложить кусочки паззла – получим странного подземного врага. Хочется верить, что там, наверху, сделали те же выводы, и вход в этот туннель над головой завалили не только, чтобы навсегда запечатать здесь неугодного княжьего советника.
Ведь по сути, его убили. Ибо выбраться наверх у него просто нет шансов: не убьют неизвестные там, внизу – так довершат свое дело подземные хищники.
– Отставить панику! – процедил он сквозь зубы. – Живы будем – не помрем!
Банальная фраза – но несколько прояснила мозг, избавив конечности от нервного тремора. Беспорядочное бегство, переходившее буквально в падение кубарем в темную бездну, перешло в осторожное движение вперед.
Это ведь зависит от точки зрения: можно считать себя в западне, беспомощной жертвой, которую неотвратимо ждет смерть. А можно в той же ситуации считать себя же разведчиком, нарочно прокравшимся во вражеский тыл. Последняя позиция куда комфортнее, более того – она придает смысл твоему движению, подсвечивает цель. Когда тебе известна цель – мозг занят ее решением, четко ставит задачи и указывает путь. Когда есть цель, не может быть даже мысли о смерти – ведь ты обязан выжить, чтобы исполнить задуманное. Простая, казалось бы, мысль – но так тяжело преодолевается животное начало, предпочитающее кататься в пыли и визжать от ужаса.
Книжник уже умел обманывать трусливую тварь внутри себя, спасибо многочисленным рейдам совместно с опытным воином – Зигфридом.
Жаль, что его сейчас нет рядом. Для Зига нет нерешаемых проблем, нет врага, которого нельзя было бы одолеть. Рядом с ними не испытываешь страха. Единственное, что можно сделать – поставить себя на его место.
Что сделал бы сейчас Зигфрид? Как бы себя повел, какие б ориентиры поставил?
Интересная задачка. На некоторое время она заняла ум Книжника, окончательно вытеснив страх. Упражнение оказалось действенным: удалось составить некоторый алгоритм поведения, которое, как казалось семинаристу, соответствовало бы натуре веста.
Во-первых, Зигфрид перестал бы переть напролом, топая, хрипло дыша, ссыпая вперед себя комья земли и камешки. Он крался бы вперед бесшумно и быстро, «на мягких лапах», не выдавая себя раньше времени и уж точно не ведя себя, как типичная жертва.
Во-вторых, он бы весь обратился в слух и зрение, анализируя крохи полученной информации и делая выводы. Ты должен понимать, где находишься, что происходит, и уже исходя из этого планировать свои дальнейшие действия.
В-третьих, Зигфрид прикинул бы имеющиеся у него возможности. Сюда, к примеру, входит поиск всего, что сошло бы за оружие. То, что будет у тебя в руках, определит твои шансы в возможной схватке. Или наоборот, покажет, что схватки следует избегать любой ценой.
Ну и, исходя из всего этого, Зигфрид составил бы план действий. Все это заняло бы у него не больше десятка секунд – и воин уже знал бы, как станет прокладывать себе путь к свободе. А то, что вест выберется из этой тьмы, он не сомневался бы ни секунды – ведь Зигфриду неведомы поражения.
Книжник усмехнулся: он не Зигфрид. И не каждый урок, преподанный ему боевым товарищем, он смог бы повторить без вреда для собственного здоровья. Но постарается действовать именно в этом ключе. Просто потому, что ничего лучшего придумать сейчас не в состоянии.