Кремль 2222. Север
Шрифт:
— Делай, — прошипел я. — А то в следующий раз сам будешь обесточивать свои зараженные платы.
Робот вполне натурально вздохнул, хотя, возможно, это уже я очеловечивал в своем воображении звуки, издаваемые механизмом. Кожу на голове резанула легкая боль. По волосам и по лбу вниз потекла теплая струйка…
А потом мне показалось, что у меня через макушку выдирают спинной мозг!
Усилием воли я сдержал стон, рвущийся наружу. Лишний раз демаскировать… что он там делает?.. Почему я на коленях?..
Мысли путались в голове, бегая одна по другой, словно
Передо мной как живой возник шам, медленно вытягивающий нож из пустой глазницы… Щупальца на его лице шевелились, а маленький рот кривился в приступе безудержного, издевательского смеха… Но это было еще не все. Я стоял по щиколотку в вязкой жидкости, над которой сновали какие-то тени…
Я присмотрелся. Из темного угла залитой кровью арены меня манил к себе Ург. Его шепот ледяными когтистыми пальцами больно ковырялся в моих ушах: «Иди сюда, хомо, — шелестел мертвый осм. — Здесь, в Краю вечной войны, твое место…»
— Ну, давайте, ребятки, — проговорил я, сжимая кулаки. — Идите сюда. Я и здесь вышибу из вас дух во второй раз. Или сам сдохну снова. Очень интересно, куда отправляются убитые из этого вашего Края вечной войны…
Внезапно кровь под ногами забурлила и начала подниматься, словно вода в заполняемом резервуаре. Тени захохотали, закружились…
«Ты наш, — наперебой шептали они… — Ты никуда от нас не денешься…»
Я поднял глаза. Действительно, бежать было некуда. Трехметровые деревянные стены арены стали выше втрое. А над ними, протыкая изуродованным шпилем черное небо, высилась Башня, похожая на гигантское копье давно умершего рыцаря.
Я застонал от бессилия и со всей силы ударил по бурлящей крови, поднявшейся мне уже до пояса…
— Тихо, тихо, — раздался у меня над ухом голос. И это не был голос мертвого предводителя осмов…
Видение медленно таяло, теряя краски и объем, становясь лишь тенями от прожектора на кирпичной стене. Передо мной стоял робот, нервно переминаясь на крабьих ногах. А стальные кусачки его манипулятора осторожно сжимали крохотную песчинку, с которой свешивался едва видимый пучок волосинок. Их бы вообще не было видно, если б не луч прожектора, направленный на них сбоку, и если бы они висели свободно, а не слиплись в крохотную косичку, на кончике которой повисла свежая рубиновая капля.
— Вот твой плата, хозяин, — произнес довольный серв. — Не в смысле я отдать тебе долг, а в смысле это твой микросхема. Теперь никто не путать тебя с киборг, и я в тот число.
— Блин… — простонал я, зажимая глаза ладонями и непроизвольно покачиваясь из стороны в сторону. — Голова…
— Я понимать, — прогудел робот. — Удвоение мыслей, двигательный активность не совпадать с волевой намерение, светобоязнь. Это временный эффект раздражений кора головной мозг. Датчик быть вживлен именно так, чтобы его можно было извлекать без сложный операция, простой вытяжкой прибор из ткани. Жаль, у меня нет лекарств из старый запас…
— Спирт есть? — прохрипел я.
— Спирт есть, — отозвался робот.
Загудело что-то, наверно лифт под брюхом
Я с усилием оторвал ладони от глаз, протянул руку…
— Не надо, — сказал робот. — Твой расплескать. Запрокинь голова, открывать рот.
Я повиновался. Действительно, единственное, на что я был сейчас способен, это с усилием разогнуть шею и раззявить хавальник. В который немедленно плеснуло обжигающей жидкостью.
Естественно, я задохнулся. Поперхнулся, закашлялся… И тут же двигательная активность восстановилась сама собой. Схватиться за горло, повалиться на битый кирпич, затрястись в смеси постоперационных конвульсий и неистового, раздирающего кашля… который, надо сказать, понемногу сходил на нет. Дьявол, может, хоть сейчас я наконец сдохну?
— Порядок, хозяин, — раздался над моей головой знакомый хриплый голос, как только я стал перхать немного тише. — Спирт пить твоя не разучился, не бойся. Это последствий внедрений в мозг, который уже проходит. Пей второй, станет совсем хорошо. Дезинфектор С2Н5ОН для русский Иван самый лучший лекарств.
— Вряд ли меня зовут Иваном, — сказал я, собирая себя по фрагментам и вставая с земли.
— Зря, — сказал Колян. — Тебе бы подошло. Героический имя, судя по вашей история.
— Может быть, — пожал я плечами. — Да только давай именины отложим на потом. Сейчас нам надо кое-что сделать, а потом я задам тебе несколько вопросов.
— О'кей, босс, — бодро отозвался Колян.
Полная луна висела точно над старой водонапорной башней. Создавалось впечатление, что ночное светило лежит прямо на верхушке трехэтажного строения, отчего вся конструкция напоминала гипертрофированный уличный фонарь, выполненный в старинном стиле.
Этот «фонарь» прекрасно освещал ландшафт, и оттого становилось немного грустно…
Мы лежали, прячась за развалинами перрона. Колян забрался в тенек, подогнул под себя суставчатые ноги и не отсвечивал. Я тоже расположился по всем правилам военного искусства, закопавшись в бетонную крошку чуть не по макушку, — и наблюдал. При этом настроение моё понижалось неуклонно, как ртуть в уличном термометре во время заморозков.
Шайн показал направление верно, а Колян подтвердил. Впереди находилась резиденция Драйва. Но вот проникнуть в нее незамеченным оказалось задачкой не из легких.
Четверть часа назад Колян сверился со встроенной в него картой местности и сообщил, что нейромант разместился на территории бывшего веерного депо станции «Москва-Бутырская». Между нашим наблюдательным пунктом и забором депо находилась хорошо простреливаемая зона. Когда-то здесь пролегали железнодорожные пути, которые за двести лет, естественно, растащили на всякие хозяйственные нужды. Однако пустое пространство оставалось пустым, и очень заметно, что для этого предпринимались определенные усилия. Ни камешка, за которым можно укрыться, ни деревца, ни кустика. Молодцы охранники, кое-что понимают в военном деле.