Кремлевские жены
Шрифт:
Он быстро повернулся ко мне спиной и молча зашагал на дачу. Четко прозвучал выстрел в ночной тишине удушливой ночи. Я интуитивно поняла, что означает этот звук, и, охваченная ужасом, кинулась к дому… На террасе лежал он, мой муж, с револьвером в руке«.
Это было летом 1922 года. Тогда часто стрелялись. Многие наповал. Дыбенко, умевший метко стрелять, промахнулся. Коллонтай уехала.
Что-то тут не так — есть недосказанность.
Драма Коллонтай и Дыбенко разворачивалась на глазах всего Кремля и на фоне общественных событий. С 1921 года имя Александры Коллонтай звучало рядом с именем Шляпникова (по
Коллонтай написала брошюру «Рабочая оппозиция», выступала и на X съезде партии, и на III конгрессе Коминтерна, вызывая возмущение Ленина.
— Вы знали о кронштадтских событиях и поднимавшейся мелкобуржуазной контрреволюции. И в этот момент вы приходите с названием «рабочей оппозиции»! Вы не понимаете, что на себя берете и как нарушаете единство! Во имя чего? Мы вас допросим, сделаем вам тут экзамен, — горячился Владимир Ильич.
«Выступления закончились. Я иду через зал к выходу. Никто меня не замечает. Я знала, что это будет. Но это больно. Очень больно… На душе у меня темно и тяжко. Ничего нет страшней, чем разлад с партией. И зачем я выступила?»
Она написала заявление об освобождении ее от руководства женотделом ЦК и бессрочном отпуске для литературной работы. Это был разрыв с Лениным. Потом было лето 1922 года. Томительное время в Одессе, где она лишний раз убедилась, что роль домашней женщины, жены Павла Дыбенко — не по ней. Она рвалась в Москву, но кто там мог бы снова вывести ее на вершины Кремля? Обращаться к Ленину — не хотелось. Да и нюхом чуяла она — не он, не он вскоре будет первым. А кто? Тот, кому следовало написать письмо и попросить вернуть ее в привычную жизнь.
Она написала Генеральному секретарю ЦК РКП(б) Сталину, признавая ошибки, прося отправить ее на Дальний Восток или за границу, полагая, если ее простят, то она получит место за границей, где может быть всего полезнее с ее образованием. Дыбенко ничего не знал о ее письме.
Сталин быстро ответил телеграммой: «Мы вас назначаем на ответственный пост за границу. Немедленно возвращайтесь в Москву». Она поставила мужа перед фактом своего отъезда. Вышла ссора, окончившаяся выстрелом. Но ничто не могло остановить Александру Михайловну.
Она покинула раненого Дыбенко. Встреча со Сталиным, который, несмотря на занятость, моментально принял ее, высветила возможности: она назначается советником к послу в Канаде Войкову.
Это вначале вызвало сопротивление в Наркомате иностранных дел, где боялись отказа в агремане. Так и случилось. Власти цивилизованных Британии и Канады не переварили «сего витамина».
Коллонтай опять к Сталину.
— Что же мы с вами будем делать? — размышлял он. — Не хотят вас. Есть ли страна, где бы вы меньше нашумели?
Коллонтай подсказала ему Норвегию.
— Попытаемся, — сказал он.
Вышло!
Что ни писали бы люди, включая меня, о Сталине, факт есть факт — с его подачи совершилось невероятное: миру явилась первая в истории человечества женщина-дипломат. В подчеркнуто мужской роли. С мужским предназначением. В мужском эшелоне власти.
Опытная, образованная — она знала
На пути к новому месту службы она записала в дневнике: «Переживания эти (имеются в виду трудности с ее дипломатическим устройством. — Л.В.) светлые и радостные, в них растворился и исчез мрак и скорбь всего личного, пережитого за этот год и завершившегося выстрелом в Одессе». Работа за границей — такова была цена разрыва Коллонтай с Дыбенко.
Отныне Александра Михайловна — человек Сталина.
Когда Дыбенко, переживая разрыв, написал ей в Норвегию о том, что хочет приехать, она опять обратилась с письмом к Иосифу Виссарионовичу, прося разрешения на этот приезд. Получила его, преодолев сопротивление местных властей, не знавших, как поступать по протоколу с мужем женщины-дипломата, куда его сажать, с кем знакомить.
Дыбенко пробыл у Коллонтай три недели. Этот мужлан явно не смотрелся на фоне вылощенных дипломатов, окружавших ее. Проводила с сухими глазами. И отправила депешу Сталину: «Прошу больше не смешивать имен Коллонтай и Дыбенко». Словно отчитывалась перед вождем в чем-то ему не безразличном.
А еще написала «красивой девушке», новой подруге Дыбенко, письмо с пожеланием счастья. Оставила за собой последнее слово. Подарила ей Павла Ефимовича.
Александра Михайловна прожила долгую жизнь в двух веках. Сначала это была женщина с постепенно нарастающей силой, которая ярко проявилась в первой четверти XX века: и в противодействиях царскому строю, и в возражениях Ленину, и в дерзкой физической любви к молодому Дыбенко. Она ощущала себя не слабее мужчин.
Пройдя кризис, Коллонтай почувствовала необходимость не физической, а государственной мужской силы и безошибочно увидела ее в Сталине.
Оказавшись на дыбе времени (один корень слов «дыба» и «Дыбенко» — мистическая случайность. Можно ли было мне не воспользоваться ею для названия главы, не рискуя быть обвиненной в бестактности? — Л.В.), Коллонтай оставила потомкам для размышлений парадоксальный, нелепый гигантский опыт подавления в себе женского начала при внешней подчеркнутой женственности, дабы на общественном уровне утвердить этот опыт равным мужскому. Не вышло…
По существу, Коллонтай во второй четверти XX века стала верной служанкой Сталина во всех областях международной политики: стирала, мыла, готовила — на дипломатическом уровне. Без колебаний, столь свойственных ее отношениям с Лениным. Возможно, наблюдение за этими колебаниями и дало Сталину мысль приручить Коллонтай.
Она была старше его на семь лет. Он немолодой женился на девочке Аллилуевой, когда Коллонтай переживала роман с молодым мужчиной. Две революционные пары продемонстрировали свободу от буржуазных предрассудков, но счастливыми от этого не были. Потянувшись к чужой молодости, Сталин и Коллонтай оказались товарищами по несчастью, хотя вряд ли делились им друг с другом.
Никаких интимностей между ними не предполагаю. Сталину, несомненно, польстило то, что яркая, образованная, знаменитая женщина обратилась к нему за помощью. Она стала как бы его ответом Ленину на Инессу Арманд. Не получилась Крупская из Надежды Аллилуевой, пусть выйдет из Коллонтай соратница покрепче Инессы.