Кремлевские звезды
Шрифт:
Почему-то сердце сжимается от непонятной и глупой жалости. Дурак, человек на подъёме, она растёт, стремится к новым высотам, а ты тут со своей жалостью нелепой… Но чувство не проходит.
Я принимаю душ и когда выхожу, застаю Ирину на кухне.
— Завтрак, — с улыбкой объявляет она. — Садись. Ешь и иди, а то мне собираться надо.
На завтрак идёт то, что осталось от ужина. Осталось много, а голод я ещё не нагулял.
— Ир, этот Арсений… Ты извини, что я лезу.
— А, — беспечно машет она рукой. — Это так, ничего серьёзного, просто
— Я за тебя беспокоюсь, мне кажется, он человек властный и ревнивый, я таких встречал в жизни. Ты бы от него подальше держалась, пока слишком далеко не зашло.
— Брагин, не наглей. Я к тебе с расспросами не лезу и ты не лезь. Сказал, в Узбекистане загорел и я делаю вид, что верю, видишь? В трусы же к тебе не заглядываю? И ты ко мне не заглядывай.
— Ира, я, в отличие от тебя, за себя могу постоять, а вот ты нет.
— Ты меня ещё плохо знаешь, — усмехается она. — Всё, я сказала тебе выкинуть его из головы? Значит выкинь.
— Постараюсь.
— Ну и молодец. Слушай, Егор, спасибо, что переночевал со мной, правда.
— Мне было приятно, улыбаюсь я и тяну к ней руку.
— Нет, — отстраняется она. — С этим всё, ты же знаешь. Просто… спасибо, что мы можем быть друзьями.
— Это тебе спасибо. Ириш, не грусти, скоро всё наладится, правда.
— Конечно, наладится, — кивает она. — Ты только приезжай хоть иногда, не забывай. И спасибо тебе за цветы. Мне было очень приятно.
Я молчу, не зная, что и сказать. Но она сама знает, что нужно говорить, всегда и везде.
— Так, а теперь давай. Мне нужно на работу собираться. Ты когда улетаешь?
— Сегодня, скорее всего.
— Ну, родине привет. Я туда ещё приеду к концу отпуска. Позвоню тебе.
Она целует меня в губы, чуть более нежно, чем этого ждёшь от просто друга и выставляет за дверь.
Я медленно спускаюсь по ступенькам. Странная ночь… Да, и вообще жизнь штука странная… Блин, Пашке с Игорем не позвонил, ну да ладно, пусть поспят, кто меня здесь поджидать догадается?
Я выхожу из подъезда и останавливаюсь, соображая, в какую сторону двигаться к метро. И в этот момент в мою сторону бросается чёрная тень. Человек в чёрном плаще и шляпе. Он пересекает двор и быстро приближается ко мне.
23. Кремлевские звезды
Ну, и кто это может быть, как не только что упомянутый майор Арсений? Он подлетает ко мне, задыхаясь от гнева.
— Племянник, значит?! — шипит он.
— О, майор, привет, — простодушно приветствую его я. — Ты чего так рано? Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро?
— Щенок! — зло говорит он и едва слюной не брызжет. — Говори, кто ты такой! Племянник, твою мать! Быстро!
Он хватает меня за шкирку и начинает трясти.
— Ой, дяденька, не бейте! — восклицаю я со смехом. — Помогите! Педофил пристаёт!
— Заткни хайло, — хрипит он. — Ты что делал у Ирины?!
— Ночевал, — киваю я. — В вашей Москве с гостиницами полная
— Что?! — задыхается он.
— Слушай, мэн ин блек, убери руки, пожалуйста, — предлагаю я. — Заманал уже.
Шутка затягивается и перестаёт быть смешной.
— Ах ты, гадёныш! Я тебе сейчас устрою! Я видел в окно, как вы ворковали в кафе!
— Мужик, отвали, — начинаю терять терпение я. — Отвали, пожалуйста, я же тебя по-хорошему прошу.
— Сука, — шипит он. — Просит он. Ты ещё не то попросишь, но сначала всё мне расскажешь! Кто ты такой? Ты с ней спишь?
Ну, попала Ирка, отличного дружка нашла, нечего сказать.
— Да хорош трясти меня, ты чё тупой? Не понимаешь по-русски? Дядя, убери щупальца свои, а то огребёшь сейчас.
Он пытается нанести мне урон, ударив коленом, но это дело я пресекаю на корню, выворачиваясь и подставляя собственное колено. И вдобавок со всей дури хреначу ему кулаком по бедру. Больно, но ты же сам виноват, козёл подозрительный! Я резко обеими руками бью снизу по его запястьям. Его пальцы разжимаются, и руки разлетаются в стороны. Лошара.
Не долго думая, сложенными лодочкой ладонями хлопаю его по ушам. Не сильно, но достаточно, чтобы привести в чувство. Мог бы головой нос разбить, но я же добрый.
— Успокоился, майор? — участливо интересуюсь я.
— А-а-а, — начинает подвывать он, хватаясь за голову а потом вдруг резко бьёт правой, пытаясь меня подловить.
Естественно, я ухожу от удара, подныриваю под руку и выскочив у него практически за спиной несильно, подчёркиваю, несильно бью локтем по печени. Он хватается за бок, сгибается в три погибели и стонет, как будто по нему каток проехал. Штабная крыса, не иначе, что за мужик, честное слово, а гонору-то сколько было. М-да…
— Егор! — вдруг раздаётся гневный окрик. — Вы что, тут с ума посходили?! Что ты устроил?!
— Тётя Ира, ты может, конечно, думаешь, что я его с вечера припас, чтобы утром набуцкать, но нет, он меня сам поджидал и набросился. Видишь, как загримировался? Арсенчик твой, весь чёрный. Чёрный Арсен.
— Прекрати, Егор! Зачем ты его избил?
— То есть лучше, если бы он избил меня? Ну, ты даёшь… тётя…
— Всё, уходи, ничего не говори, пожалуйста. Арсений, иди сюда, пошли со мной. Нашёл с кем связываться он же чемпион всего на свете. Вставай, вставай. Егор, вот уж правда, не ожидала от тебя. Иди с глаз моих.
— Какой чемпион?
Нет, что у женщин, вернее, вот у этой конкретной женщины в голове? Я стою, как оплёванный, руки в стороны, мол какого хрена, но она на меня даже не смотрит. Дура. Он ей же будет мстить за это поражение. Потому что он самый настоящий козёл. Я их, козлов этих, насквозь вижу, повидал на своём веку. Но делать нечего, приходится удалиться.
По пути до гостиницы больше никаких приключений не случается. Я дохожу до метро, доезжаю до своего «Проспекта Маркса» и выбираюсь из-под земли наружу. Отправляю ребят на завтрак и прошу у Злобина бронь на три билета.