Крепость стрелка Шарпа

Корнуэлл Бернард

Между тем штурмовой отряд, потерпев очередную неудачу в провонявшем кровью и порохом коридоре и уже потеряв надежду на успех, услышал в форте стрельбу и поспешил вернуться на заваленную телами брусчатку. Укрывшись под аркой, шотландцы открыли огонь по стрелковым ступеням, и маратхи с удивлением обнаружили, что их атакуют не только с фронта, но и снизу.

– Ракеты! – приказал Додд.

Несколько человек подожгли запалы и бросили ракеты в проход. Наудачу, не глядя. Страх вселился уже в сердца самых смелых и, хотя не прорывался еще наружу, уже сковывал их действия. Наступавшие пугали их. Это были свирепые великаны, обезумевшие от запаха крови и горячки боя, они рубили и кололи, рычали и вопили, и никакая сила не могла их остановить.

Внизу открыли наконец вторые ворота, и первым в них проскочил капитан Кэмпбелл. Часть его людей под командой сержанта осталась, чтобы обстреливать амбразуры снизу.

Сопротивление ослабевало. Зажатые с трех сторон на небольшом участке, защитники форта обреченно отбивались. Единственный переход к башне был в руках красномундирников, и маратхам оставалось либо сдаваться, либо прыгать. Заиграл волынщик. Дикие, диссонирующие звуки, казалось, добавили атакующим неистовства. В их воинственных криках смешались безумие, ужас и ярость. Белые канты на мундире Шарпа стали красными, как будто он снова надел форму 33-го полка. Рука устала, проколотое бедро болело, а очистить стену от неприятеля никак не получалось. Пуля прошила рукав мундира, другая пригладила волосы, и он, ощутив дыхание смерти, заревел и бросился вперед. Внизу люди Кэмпбелла сорвали запор и навалились на последние ворота. С другой стороны им помогали саперы. Какой-то офицер, поднявшись на внешнюю арку надо рвом, замахал руками, призывая всех, кто остался на северном склоне.

Его заметили, и поток красномундирников устремился сначала вниз, потом вверх, к воротам Внутреннего форта. Солдаты спешили, чуя добычу и женщин. Все четверо ворот распахнулись перед ними. Небесная крепость пала.

Из всех защитников Гавилгура последним был Додд. Понимая, что проиграл, полковник не собирался сдаваться. Обнажив саблю, он встал на пути неприятеля и вдруг узнал в окровавленном предводителе красномундирников старого знакомого.

– Сержант Шарп? Какая приятная встреча.

Додд насмешливо отсалютовал врагу саблей с золотой рукоятью. Однажды он пытался переманить Шарпа на свою сторону и вступить в ряды Кобр. Посулы подействовали, и Шарп, в ту пору сержант, едва не принял предложение, но судьба распорядилась иначе. И вот теперь она же свела их в последний раз на стене Гавилгура.

– Я теперь мистер Шарп, ублюдок.

Прапорщик оттолкнул Локхарта и Гаррарда и, прыгнув вперед, рубанул с плеча, но полковник легко отвел угрозу и провел контрвыпад. Клинок сабли пронзил мундир и царапнул по ребрам. Додд отступил, отбил боковой удар и молниеносно выбросил руку. Лезвие скользнуло по щеке под глазом, и в следующий момент рана наполнилась кровью.

– Отметина на всю жизнь, – сказал Додд, – хотя, боюсь, ваша будет недолгой, мистер.

Он снова атаковал, и Шарп с трудом, скорее по случайности, чем за счет умения, отвел угрозу. Шансов против Додда у него не было. Маккандлесс предупреждал, что предатель – отличный фехтовальщик и хороший солдат.

Заметив, что противник стал осторожнее, полковник усмехнулся.

– Так они все-таки произвели вас в офицеры, а? Вот уж не думал, что в британской армии есть здравомыслящие люди.

Он наступал, опустив саблю, провоцируя врага на неподготовленную атаку, но тут какой-то красномундирник промчался мимо Гаррарда с поднятой саблей, и Додд, застигнутый врасплох, сделал шаг назад, успев, однако, инстинктивно подставить клинок под удар. Красномундирник потерял равновесие, пошатнулся, и полковник легко, с презрительной улыбкой на губах, проткнул ему горло. Шарп, узнав в солдате Ахмеда, взревел от ярости и бросился на врага. Додд же не только успел выдернуть из раны саблю и отвести в сторону палаш, но и, изловчившись, приготовился всадить лезвие Шарпу в живот. Наверно, он бы так и сделал, если бы ему не помешал выстрел из пистолета. Пуля, попав в правое плечо, отбросила предателя назад. Онемевшая рука опустилась и повисла.

Шарп шагнул к нему. В глазах Додда впервые появился страх.

– Это тебе за Маккандлесса. – Удар в пах заставил изменника согнуться от боли. – А это за Ахмеда.

Держа палаш двумя руками, Шарп воткнул острие под подбородок и медленно провел лезвием поперек горла. Сталь перерезала мышцы, сухожилия и глотку. Хлынула кровь. Додд покачнулся и свалился на камни. Элай Локхарт с еще дымящимся пистолетом наклонился над телом предателя. Шарп опустился рядом с Ахмедом, но мальчишка уже умирал. Кровь пузырилась на губах и глубокой ране на горле. Он попытался сделать вдох и поднял глаза, но взгляд был уже пустой. Худенькое тельце забилось в конвульсиях и замерло. Юный араб отправился в свой рай.

– Ах ты, паршивец. – Шарп покачал головой. Слезы, скатываясь из глаз, смешивались с кровью из раны на щеке. – Глупый маленький паршивец.

Локхарт перерезал саблей веревку, на которой держался флаг, и желтое с зеленым полотнище соскользнуло вниз под восторженные крики сотен красномундирников. Британского флага под рукой не нашлось, и сержант с помощью Шарпа стащил с Ахмеда линялый, залитый кровью красный мундир и поднял вместо знамени. Гавилгур пал.

Шарп смахнул рукавом слезы и вытер кровь. Локхарт ухмыльнулся, и он тоже выдавил из себя улыбку.

– Получилось, а, Элай?

– Да уж, черт возьми. Получилось. – Они пожали друг другу руки.

– Спасибо, – сказал Шарп и, выпустив вдруг руку кавалериста, повернулся и пнул тело предателя. – Возьми его, Элай. Мерзавец стоит целое состояние.

– Так это Додд?

– Он, сучий потрох. Компания обещала заплатить семьсот гиней. Неплохие деньги для тебя и Клер.

– Для нас с вами, сэр. – Сержант выглядел никак не лучше прапорщика. Синий мундир, рваный и залитый кровью, годился теперь разве что на ветошь. – Поделим пополам, сэр. Половина мне, половина вам.

– Нет. Он весь твой. Мне деньги не нужны. Я лишь хотел отомстить. Другой награды не надо. – Шарп потрогал щеку. Кровь еще капала на мундир, который покрывала подсыхающая корка. Он повернулся к Гаррарду. – Пригляди за мальчишкой, Том.

Гаррард недоуменно взглянул на товарища.

– Хочу похоронить его как положено, – объяснил Шарп и, повернувшись, зашагал к лестнице. На стене среди убитых и раненых сидели красномундирники. Внизу сотни солдат ломились в распахнутые ворота, чтобы принять участие в дележе добычи.

– Ты куда? – крикнул ему вслед Гаррард. Шарп не ответил. Ему нужно было найти еще одного врага и рассчитаться по еще одному долгу.

* * *

На защитников форта устроили настоящую охоту. Их находили и убивали. Убивали даже тех, кто сдавался и молил о пощаде. Убивали, потому что крепость сопротивлялась. Убивали, потому что такова участь непокорных. Кровь, арак и ром бушевали в головах победителей, рыскавших по форту со штыком в руке и алчностью в глазах. Добычи оказалось мало, зато женщин в избытке, и отовсюду уже доносились крики.