Крепость
Шрифт:
– Здесь своего рода игольное ушко, – объясняю им. – Там, за дорогой, стоят янки, справа от нее – террористы, мы никак не можем уйти с этого шоссе. А теперь еще эти парни хотят нас здесь к себе прибрать.
«Кучер» пристально и недоверчиво смотрит на меня и говорит:
– Не может быть, господин обер-лейтенант!
– Короче, мы уже сейчас должны занять нашу позицию. А затем вперед и с песней!
Бартль напевает:
– Розы, тюльпаны и нарциссы, вся жизнь сплошная... мечта.
Вполголоса, чтобы никто снаружи
– Один мудрец сказал когда-то: «Остынь парниша и веди себя потише».
Бартль молчит.
– Да, Бартль, Вашими изречениями я уже сыт по горло.
Мы занимаем нашу позицию.
Я перелистываю карту дорог, затем вновь складываю ее. Пять минут спустя опять раскрываю карту. Хорошо, что при этом никто не смотрит на меня: Господи, да этот парень нервничает, могли бы они подумать. Среди разнообразных линий, которые сам нарисовал на карте, я уже больше ничего не понимаю.
Почти вплотную к нам стоит большой, воинственно выглядящий грузовик. В нем вполне должно было бы хватить места и для части нашего груза... Но «шнуропогонники» исчезли. Они проводят большое вече.
Подхожу к водителю и объясняю ему ситуацию. Парень смотрит на меня с таким ошарашенным видом, как будто он должен застрелиться сразу и на моих глазах.
Из его заиканий разбираю, что экипаж его драндулета состоит из высокопоставленных врачей.
– Генералов медицинской службы и подобных...
Вот зараза! Так много изысканности на одном пятачке. И куда же мчат эти господа, интересуюсь у водителя.
– В Париж, господин лейтенант, а затем дальше, в зависимости от ситуации...
– Чудненько! – благодарю за справку, и тут же замечаю, как эти четыре выпендрежника, в сапогах для верховой езды и галифе, приближаются к нам.
– Ладно. Посмотрим все же..., – говорю про себя.
Я иду им на встречу, делаю шаг в сторону, салютую полунебрежно и излагаю свою просьбу, а сверх того и ее обоснование, исходя из того, что наши шины слишком спущены для такой большой почты. Выслушав меня, один, самый толстый пижон, произносит:
– Наш ответ «нет», господин лейтенант!
И другие вторят ему:
– Это немыслимо!
– Мы же не полевая почта.
– А что необходимо сделать с шинами?
Ах вы, чертовы ослы! говорю шепотом.
– Мы должны пытаться растянуть наш запас дров, – убеждаю Бартля.
– Как это, господин обер-лейтенант? – спрашивает тот ошарашено.
– Думаю, надо все древесные остатки, что здесь повсюду валяются, порубить и измельчить – все, что может нам сгодиться, чтобы не тратить наш запас...
– Практика выше голой теории, – бормочет Бартль дружеским тоном.
– Ну, так и начинайте с практики!
Постепенно зарево пожарища над Blois становится более разноцветным и в нем, на фоне неба, выделяются мощные красные и оранжевые тона: Еще час, прикидываю про себя, и наступит полная темнота.
Когда
Пироман! осеняет меня. Впервые в моей жизни я вижу живого пиромана. Наш «кучер» – сам черт из преисподней!
Бартль и в самом деле освежил наш запас дров, и «ковчег» стоит наготове. Теперь мы должны двигать вперед.
Однако я не хочу ничем рисковать и поэтому прохожу по выезду и первую сотню метров шоссе. Был бы полный пипец, если бы там что-нибудь лежало поперек.
Кажется «кучер» снова успокоился. Вероятно, это зависит также и от того, что красные языки пламени поднимаются теперь не так высоко, словно большой пожар в Blois хотел взять паузу.
Инструктирую «кучера» таким безразличным голосом, будто не смотрел за ним в его восхищении пожарищем:
– Совершенно медленно и по возможности тихо ехать – без света фар, конечно. Выезд из карье-ра Вы можете отчетливо видеть из «ковчега» на фоне неба. Ни в коем случае не останавливаться, даже если очень приспичит. Итак, только прямо...
То, что так много транспортных средств не сразу поворачивают после выхода на шоссе и теперь должны нас догонять, а это вызывает дикий шум и грохот, радует мое сердце.
Тычу «кучера» в бок и одновременно ору ему в ухо:
– Как только окажусь наверху – двигаем вперед!
И вот мы уже качаемся, выезжая, словно на тяжелых волнах. «Кучер» в отличной форме, он без помощи фар управляет тяжелым «ковчегом» как на слаломе – один в один. Никого не зацепив, мы преодолеваем выезд.
В мерцающем свете различаю освещенные фигуры в бриджах для верховой езды, в волнении потирающие руки. Но для такого театра у нас теперь, к сожалению, совсем нет времени. «Кучер», вместо того, чтобы немедленно остановиться на выезде, выжимает газ, и вот мы уже катимся мимо колонны по нашей дороге.
Дорога сильно разрушена бомбами. «Ковчег» на каждой воронке так и норовит сбросить меня с крыши.
Хоть бы все хорошо закончилось!
Пожар впереди слева внезапно снова сильно разгорается. Пламя вырывается из него, словно тысяча раздвоенных языков, и бросает на нас косые тени деревьев с левой стороны шоссе. Не-сколько минут весь ландшафт погружается в дрожащий свет, будто от красных сигнальных ракет. Укрыться в темноте впереди, вот на что я нацелился.
Любой может нас увидеть – слева в красном свете всей сцены, справа как тенистые контуры. Если бы только эта дорога не была построена так высоко, из-за угрозы наводнения!