Крепость
Шрифт:
– Так, Бартль, теперь моя очередь!
Слышу, как пыхтит Бартль, накачивая насосом шину, будто кузнечный мех.
Хоть бы зарево уменьшилось!
Но надо качать! Ничего иного, как качать!
Правую ногу вкладываю в дугу насоса, деревянную ручку плотно обжимаю обеими руками, вытягиваю поршень – как можно выше до стука и тут же сильно жму вниз. Вверх и вниз! Вверх и вниз! Стараюсь найти ритм...
В голове бьется одна мысль: Бог мой, я почти и не думал, что мне придется в такой переплет попасть. Но теперь у
Фюрер и Я!
Иметь провидение на его и моей стороне – вот так штука!
Все же, пусть они попробуют сделать это, коль сильно того хотят, проклятые свиньи.
Члены отрезают, мины закладывают на дорогах – и только их самих нельзя увидеть!
Трусливая банда ублюдков!
– Уже должно быть достаточно, господин обер-лейтенант, – слышу голос Бартля.
– Значит, вперед! – отвечаю, совершенно без дыхания.
Там, где была взорвана мина, «кучер» тащится черепашьим шагом.
– Не останавливаться! Осторожно: Воронка! – командую ему.
В мерцающем свете вижу только много разорванных на куски частей кузова. Солдаты сдвинули с шоссе разрушенный грузовик-вездеход, погрузили убитых и раненых и взяли их с собой. В следующий миг слышу резкий свист и тут же вижу впереди справа огонь взрыва.
Он предназначался нам!
Мы буквально валимся из «ковчега».
– В укрытие! – слышу собственный крик и бросаюсь с размаху во весь рост у правого переднего колеса.
Ну, влипли! Братишки, кажется, не совсем придурки.
Наверное, в камышах, у подножия дамбы подкрадываются к нам!
– Уходим с дамбы! – кричу Бартлю. – Прочь с шоссе! Не хрен толпиться на фоне всего этого дерьма!
И затем кричу вниз, под дамбу:
– Venez, salauds! Faites-vous voir!
Две тени показываются прямо на дороге. За ними еще одна. Так как внезапно огненный сполох дает полный свет из-за реки, понимаю: Это немецкие солдаты с карабинами в положении стрельбы с бедра. Они просто стоят там и не подходят ко мне.
Тут уж Бартль орет во всю глотку:
– Не стреляйте, вы, тупые свиньи!
– В укрытие! – кричу воякам, стоящим напротив нас. – Прочь с дороги!
Бартль делает быстрый шаг и возмущается, сдерживая дыхание:
– Надо же, они бы вчистую нас перестреляли!
Теперь нас шестеро – правильнее сказать: пятеро. «Кучера» едва ли можно считать за бойца.
– Вы поступаете под мою команду! – ору в темноту.
Боестолкновение! Так вроде это называется. Теперь я имею под командованием настоящие вооруженные силы: Пять штыков, расположенных в двух дорожных кюветах.
И у меня зреет план: Наши друзья Maquis должны идти и продвигаться вперед, по возможности вплоть до «ковчега», и затем бросать из-за моей спины свои ручные гранаты. Возможно, тогда я смогу
В эту секунду слышу огонь пулемета, без сомнения с нашего берега. Три, четыре длинных разрыва и затем беспорядочный треск: Карабины. Неужели янки начали переправу через реку? Чепуха! говорю себе, это должно быть какие-то подразделения нашей собственной фирмы. Сквозь кустарник могу теперь также видеть вспышки выстрелов. Доносится таканье пулемета – и затем еще одного.
Снова глухой удар! Поднимаюсь из своего укрытия и кричу:
– Парни! Вставайте! Те, кто хочет с нами, прошу в карету!
– Веселей! Веселей! Мы находимся во главе!
Стрельба стихает, и наступает звенящая тишина.
Бартль уже в машине. Прижимаюсь к «кучеру» и ору ему:
– Давай! Гони!
Ничего не могу различить на корме, но чувствую, что транспорты, с которых велась пальба, где-то рядом.
– Мин больше нет! – кричу «кучеру», – Прибавить скорость, быстрее! Выжать все, что можно!
Невольно весь сжимаюсь, мышцы напряженны от волнения до предела.
Ведущие шестерни прокручивают, но затем «ковчег» делает настоящий прыжок, и мы катим. Я бы никогда не поверил в этот старый «ковчег» – никогда!
Позади нас снова стреляют. А теперь стрельба раздается также и справа. Но больше справа по корме.
Бартль кричит мне что-то в затылок, слишком близко, чтобы я смог понять его.
– Давай! – ору «кучеру» и еще пару раз: – Давай! Давай! Скорость! – И затем: – Парень, прибавь газу! Давай гони, дышло тебе в рот!
Королевство отдам за малый луч света прожектора!
Я почти вжался лицом в ветровое стекло. Если мы теперь влетим где-нибудь в яму, то я пробью его головой, хочу того или нет. Бартль тоже наклонился далеко вперед: Мы, втроем не моргая, пялимся на небольшой видимый перед нами кусок дороги.
Через несколько сотен метров «кучер» снова сбавляет скорость. Он прав!
Пусть теперь другие глаза напрягают и играют в казаков-разбойников.
Объясняю Бартлю и «кучеру»:
– Теперь мы нуждаемся в таком месте, где мы смогли бы так резко свернуть вправо, чтобы больше не быть первыми на дороге.
И затем спрашиваю «кучера», прямо в ухо:
– Вам ясно?
– Ага, ага, господин оберлайтнант!
Едем почти шагом, и это продолжается, кажется, целую вечность, пока не находим лощину, которую я искал.
– Вправо и стоп!
Проходит какое-то время, как я слышу шум приближающихся первых транспортов колонны. Чертов стук нашего котла затрудняет мне прислушивание.
– Так, теперь коротко моргни фарами! – приказываю «кучеру».
Фары медленно приближающегося транспорта мигают в ответ. Поняли. А теперь я могу стать рядом с «ковчегом» и помахать рукой: «Двигаться дальше!»