Крепости и замки Сирии эпохи крестовых походов
Шрифт:
Крепость Маркаб
К крепости Маркаб, которую крестоносцы называли Маргат, я подъезжал под вечер. Передо мной стояла дилемма: или заезжать в курортный городок Банияс на берегу Средиземного моря, который уже маячил впереди, или ехать в Маркаб в пяти километрах от города. В первом случае, я бы провёл ночь в каком-нибудь комфортном отеле у моря и утром, заказав такси, отправился бы в крепость. Второй вариант сулил осложнения. Но что значат мои трудности по сравнению с тем, что переносил Томас Лоуренс – будущий Лоуренс Аравийский, который каждый день прокладывал путь в неизвестность. Согласно карте, вокруг Маркаба в радиусе 4-х километров не было населённых пунктов, и передо мной вставал риторический вопрос: как быть с ночлегом? Путешествуя по следам Лоуренса Аравийского, я всегда внутренне спрашивал себя, а как на моём месте поступил бы герой Британии. Естественно, я выбрал второй вариант и не пожалел, так он принёс мне неожиданного помощника и гида в одном лице. Им оказался сторож крепости, приветливый и добросердечный человек.
Сердце моё затрепетало ещё на далёких подступах к объекту моего исследования – крепость была видна издалека и выглядела не менее впечатляюще, чем Крак де Шевалье, любимая крепость Лоуренса Аравийского: её стены растянулась на вершине плоского холма примерно на полкилометра. Водитель такси завёз меня наверх и остановился у небольшого строения возле ворот. Вечерело. В уходящих лучах солнца Маркаб выглядел так же могущественно и неприступно, как когда-то в средние века. Я вспомнил о том, как в 1187 г. Салах ад-Дин, разбив всю армию крестоносцев под Хиттином, подступил к его стенам, но, простояв пару дней, понял, что взять такую крепость в честном бою невозможно, и повернул назад. Я призадумался… а не повернуть ли обратно.
Таксист, видя мою растерянность, взял на себя роль менеджера-распорядителя моей судьбой. Получив деньги за вояж, он, конечно, мог бы просто оставить меня здесь, но тогда он не был бы сирийцем. Он о чём-то переговорил с арабом, сидящим возле входа на камне и курившим какую-то арабскую самокрутку. В этом регионе каждый крестьянин выращивает особую травку, используемую вместо табака.
Итак, вопрос ночлега решился легко и непринуждённо. Проснулся я с рассветом. С вершины холма открывался прекрасный вид на море, в утренней дымке ещё мерцали не потухшие с ночи огни Банияса, отчаянно дымили три высокие трубы, по-видимому, принадлежащие местной теплоэлектроцентрали. Я решил обойти Маркаб по периметру, на что ушло около двух часов. Стены крепости хорошо сохранились, особенно с южной стороны. Внушительнее всего выглядела западная сторона крепости, там, где размещалась цитадель с возвышавшимся донжоном, выложенным из чёрного кирпича.
Я успел к открытию крепости. Рядом с воротами уже стояло два экскурсионных автобуса, туристы покупали входные билеты. Услышав русскую речь, я пристроился к одной из групп.
Обзор начали с цитадели. Повернув от ворот направо и пройдя несколько десятков метров, мы повернули в ещё одни ворота и оказались во внутреннем дворе. Наиболее заметным и лучше всего сохранившимся зданием была часовня конца XII века. Как и все постройки Маркаба, она была выложена из чёрных базальтовых блоков. Внутри часовня представляла собой обширный зал, завершавшийся полукруглой аспидой с приделами по обеим сторонам. Несколько лет назад смотритель, протирая стены от копоти, обнаружил на стенах часовни остатки фресок. В 2009 году сирийско-венгерская экспедиция приступила к реставрационным работам и открыла под многовековым слоем пыли две хорошо сохранившиеся росписи с изображением ада и рая. На первой показаны мучения грешников: часть из них помещена внутрь огромного колеса, утыканного ножами, вторая группа сгорает в пламени костра, издавая, по-видимому, ужасающие крики. На второй фреске изображены святые, попавшие в рай.
Между часовней и донжоном – громадное здание в два этажа. Если зайти с внешней, северной, стороны, видны выступающие из нижней части стен консоли, предназначенные, по-видимому, для крепления балок стойл лошадей. С противоположной стороны здание и часовня образуют уютный дворик; в углу – квадратный каменный жёлоб, скорее всего, часть системы для сбора дождевой воды.
С юго-западной стороны к донжону примыкает большой зал – место военных советов и праздничных торжеств. Здесь гроссмейстер госпитальеров в 1229 г. принимал венгерского короля, привезшего ценные дары на укрепление обороны Маркаба и Крака де Шевалье. К залу пристроено красивое помещение с тремя окнами, из которых открывается великолепный вид на море. Здесь располагались покои коменданта гарнизона.
Самая мощная башня крепости – донжон диаметром 29 метров – одна из самых больших, из построенных крестоносцами на Ближнем Востоке. Сохранились остатки зубцов в её верхней части; по рядам бойниц видно, что башня была трёхэтажной.
Одно из интересных мест – угловая северо-восточная башня. Стены обоих поясов обороны так близко подходят друг к другу, что получается, что одна башня, как бы стоит на другой. Это мешало врагам в случае овладения первым поясом стен полностью окружить цитадель.
Крепостью восхищались как непревзойдённым образцом французского фортификационного искусства, как современники, так и исследователи нашего времени. Например, известный нам Вилбранд Ольденбургский оставил такие воспоминания:
«Это огромная и мощная крепость, защищённая двойными стенами и несколькими башнями. Она стоит на высокой горе. Эта крепость принадлежит Госпитальерам и является самой мощной из всех в этой стране. Она стоит лицом к лицу с многочисленными крепостями Старца Горы и султана Алеппо и осуществляет такой контроль за их тиранией, что собирает с них ежегодную дань в 2000 марок. Каждую ночь четыре рыцаря-госпитальера и двадцать восемь солдат несут стражу здесь. Госпитальеры содержат здесь 1000 человек отдельно от гарнизона. Каждый год на землях вокруг замка собирают урожай пшеницы, который увозили более чем на 500 повозках. Провизии в крепости хватает на пять лет» [78] .
78
Wilbrand of Oldenburg. Itererarium terrae senetae.
Мусульманский географ Якут, писавший в 1220-х годах, высказывается более лаконично, но не менее восторженно:
«Все говорят, это крепость, подобную которой никто не видел».
Крепостью и расположенным на берегу моря в трёх километрах от подножия замка городом Валения (сейчас Банияс) с 1119 г. владело семейство Мазуар, имевшее большой вес в Антиохийском княжестве. Шевалье Рено I Мазуар (Мансер), констебль Антиохии (1101–1131 г.г.), был одним из самых влиятельных баронов Антиохийского княжества. Он отличился в сражении регента княжества Рожера Салернского с атабеком Алеппо Ильгази из династии Артукидов, известном как битва «на Кровавом поле». Из 700 рыцарей, участвовавших в сражении, в живых осталось только двое: Рено 1 Мазур – главный конюший княжества и Готье – канцлер княжества. С группой оруженосцев они сумели пробиться из окружения. О знатности рода говорит тот факт, что сын Рено I – Рено II женился на Агнесс, дочери правителя Триполийского графства Понса, мать которого, Сесилия, была сестрой французского короля Луи VI.
В 1140 г. Рено II, больше известный из истории не по фамилии отца Мазуар, а по её транскрипции Мансер, решил перестроить крепость Маркаб и так увлёкся строительством, что увеличил периметр её стен в десятки раз. На строительство и содержание крепости ушло почти всё состояние семьи, поэтому Бертран Мазуар решает продать Маркаб госпитальерам 1 февраля 1186 году, почти сразу после смерти отца. Тем более что землетрясения 1157, 1170 и 1186 гг. нанесли крепости урон, требовавший значительных средств на восстановление. Сумма выплат составляла ежегодную пенсию в размере 2200 золотых безантов, которые выплачивались бывшим владельцам в Триполи, куда семейство Мазуар (Мансер) переехало после продажи своих владений.
При госпитальерах крепость вышла из-под подчинения Антиохийскому княжеству и более ста лет представляла собой островок независимости, окружённый мусульманскими землями. Монахи-воины не отказывали себе в удовольствии совершать вместе с обитателями Крака де Шевалье совместные «партизанские» рейды по вражеской территории.
В 1267 г. госпитальеры заключили с султаном Бейбарсом, покорителем замка Крак де Шевалье, перемирие на 10 лет 10 месяцев 10 дней и 10 часов. «Утихомирить» грозных рыцарей смог лишь султан Калаун в 1291 г. Не исключено, что преемник Бейбарса терпел бы госпитальеров и дольше, если бы те не выступили вместе с монголами войной против султана. В 1281 г. Калаун отразил нашествие монгольского хана и приступил к подготовке войны с госпитальерами. В полной секретности, подготовив большое количество осадных башен и катапульт, собрав под свои знамёна лучших лучников, Калаун 25 апреля 1285 г. появился под стенами Маркаба. Монахи-госпитальеры, умелые воины, закалённые в боях, в течение месяца отбивали атаки мусульман. Калаун понял, что взять Маркаб штурмом не удастся. Оставалось пойти на хитрость.