Крест и корона
Шрифт:
— Осторожнее, идиоты! — закричал Грегори на слуг, которые пытались приладить гобелен на стене. — Вы разве не видите, что вешаете криво?
— Ну что, брат? Полагаю, уже хватит репетировать? — сказала сестра Винифред.
Я тоже отложила виуэлу. Брат Эдмунд не ответил. Он не мог оторвать глаз от гобелена.
— Красиво, правда? — спросила я.
— Да, безусловно, — медленно проговорил он. — Но почему именно история о Дафне? Выбор сюжета представляется мне весьма необычным для монастыря. И уж вдвойне странно, что этот гобелен решили вывесить к поминальному пиру.
Я кивнула:
— Понимаю, у меня мифы раньше вызывали точно такое же чувство. Но настоятельница Элизабет заверила нас, что воспроизведение классических сюжетов в искусстве никоим образом не является богохульством.
Брат Эдмунд открыл было рот, словно собираясь возразить, но потом
Брат Эдмунд передал свою лютню сестре и поспешил прочь. Я тоже вышла из зала, чтобы заняться другими делами. В коридоре появилась сестра Элеонора, которая выглядела очень серьезно и сосредоточенно. Я тут же поняла почему. За ней шли шесть монахинь, которые несли сокровища нашей церкви: потиры, блюда и самое драгоценное — раку. Ее выносили на мессу в День всех святых, а теперь хотели выставить в зале капитула, чтобы увидели наши почетные гости. Нашему монастырю было чем гордиться.
Я прижалась к стене, чтобы пропустить процессию. Сестра Рейчел несла раку осторожно, словно новорожденного младенца. Рака представляла собой светлую, высеченную из камня женскую руку в натуральную величину; рука словно росла из позолоченного цилиндрического основания, инкрустированного алмазами и маленькими рубинами. Раке этой было более двух столетий. Эдуард III подарил ее монастырю к его основанию. Мне довелось подержать реликвию в руках — она казалась хрупкой, но при этом была довольно увесистой. Раки обычно содержат какую-нибудь святыню: локон волос, ноготь, мощи святых, но эта была подарена нам пустой. Что ж, из-за этого мы не меньше чтили ее за красоту и святость. Сердце мое забилось чаще, когда сестра Рейчел проносила раку мимо меня. Стыдно признаться, но иногда мне почему-то казалось, что два пальца, выставленные вперед, сейчас ухватят меня.
Сестра Элеонора окликнула монахиню, шедшую последней:
— Сестра Агата, не забудьте взять в библиотеке «Житие святой Матильды».
Я быстро выступила вперед:
— Сестра Агата, позвольте помочь вам.
Начальница послушниц обрадовалась:
— Да, сестра Джоанна, пожалуйста, откройте библиотеку и ждите меня там. Я скоро приду. — Она засунула руку в карман и сняла ключ с колечка.
Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не припустить бегом. Мои руки дрожали, когда я отпирала замок. Я снова направилась к тому месту, где когда-то нашла книгу про Этельстана. Увы, на ее месте по-прежнему зияла пустота. Книгу так и не поставили обратно.
И тут мои глаза наткнулись на «Историю Плантагенетов». Может быть, я найду там что-нибудь про Ричарда Львиное Сердце? Моя рука потянулась к обложке, но как раз в этот момент в библиотеку энергичным шагом вошла сестра Агата. Я отпрянула от книги, резко повернулась к монахине, но она ничего не заметила.
— Спасибо, сестра Джоанна. Страницы этой рукописи такие хрупкие, с ними следует обращаться осторожно.
Мы нашли «Житие святой Матильды» — одну из пяти иллюминированных рукописей настоятельницы. На каждый цветной рисунок, открывавший страницу с текстом, у монахов уходило, наверное, по нескольку недель.
Отсоединяя зажимы, удерживавшие книгу на месте, сестра Агата сказала:
— Разумеется, моего мнения никто не спрашивает, но лорд Честер не производит впечатления человека, который интересуется книгами.
— Вы видели прежде лорда Честера? — удивилась я.
— А вы нет?
Я задумалась на мгновение, потом отрицательно покачала головой.
Сестра Агата сложила губы трубочкой.
— Было время, лорд Честер часто посещал монастырь. В этом нет ничего удивительного — он ведь наш сосед. Но за последние два года, после того как его дочь стала послушницей, он, помнится, приезжал сюда всего один только раз.
Наконец ей удалось отстегнуть манускрипт. Я подошла поближе, чтобы помочь.
Сестра Агата решила поговорить со мной о наболевшем:
— Молодость — это, конечно, хорошо. Нашей настоятельнице сорок один год, у нее хватит сил, чтобы еще много чего добиться для монастыря. Но сделать циркатором девчонку, которой только-только исполнилось тридцать? Вынести это нелегко. Нет, я вовсе не ропщу, сестра Джоанна. Поймите меня правильно…
Сестра Агата продолжала свои излияния, пока мы несли книгу из библиотеки. Свободной рукой я прикрыла за нами дверь — запереть ее начальница послушниц не попросила.
В зале я помогла ей положить «Житие святой Матильды» на длинную столешницу рядом с ракой,
— Да, это воистину одна из лучших наших работ, — объявила она, а потом вытянула губы. — Постойте-ка. Вот эта девушка, что стоит в середине. Ее лицо кажется мне знакомым. Где я могла ее видеть?
Поклонившись, я отошла от сестер и направилась к двери. Остановилась в ожидании: вот сейчас сестра Агата окликнет меня и потребует вернуть ключ. Но она этого не сделала.
Спеша по коридору, я уговаривала себя, что забывчивость не самый худший из грехов. К вечерней молитве я непременно возвращу ключ сестре Агате.
Я вернулась в библиотеку, поставила на стол новую свечку и плотно закрыла дверь. Потом взяла книгу про Плантагенетов. Я быстро нашла главу, посвященную Ричарду Львиное Сердце, второму английскому королю из династии Плантагенетов, и прочитала ее до конца.
«В последний год правления, после возвращения из Святой земли и освобождения из плена, Ричард затеял с французским королем распри из-за земель. Принадлежавший Ричарду замок Шато-Гайар на Сене был могучей крепостью, строительство которой завершилось в 1198 году. Но на возведение этого замка ушло много средств из английской казны и казны королевства Аквитания, подаренного Ричарду матерью, королевой Алиенорой.
Весной 1199 года Ричард управлял своими владениями из Аквитанского двора. В это время он получил сообщение, что глубоко в земле близ замка Шалю-Шаброль, что находился неподалеку от того места, где он тогда пребывал, найдены сокровища. Эти земли принадлежали виконту Лиможскому, который считался вассалом Ричарда, но имел многочисленные связи с французским королем, а потому не пользовался доверием.
Ричард отправился в Шалю-Шаброль и предъявил права на находку, потому как в то время до крайности нуждался в деньгах. Сокровища были найдены крестьянином. Осмотрев находку, а это оказались золотые монеты и предметы королевской ценности, Ричард объявил, что она английского происхождения.
Сеньор Монбрюн, владелец замка Шалю-Шаброль, родственник и союзник виконта Лиможского, был оскорблен и возразил, что сокровища не могут происходить из такой далекой земли. Он публично заявил, что Ричард украл их. Этого же мнения придерживались тогда многие. Ни один сюзерен не мог снести такого дерзкого оскорбления. Ричард повел свои войска на французского сеньора. Ему потребовался месяц, чтобы полностью подготовиться к осаде замка.
Вечером 25 марта Ричард обходил стены замка Шалю-Шаброль. Подданные умоляли его надеть доспехи, потому что у французских солдат на стене оставалось еще немало стрел. Но Ричард их не послушался. Он окликнул одного из арбалетчиков на стене, рассмеялся и велел ему стрелять. Арбалетчик не преминул сделать это. Вторая стрела попала королю в левое плечо. Он вернулся в свой шатер и собственноручно вытащил стрелу, но часть ее отломилась и осталась в его теле. Король отказался каким-либо образом лечить рану.
У него началась лихорадка, а по прошествии нескольких дней стали опасаться, что король может умереть, каковые опасения вскоре и подтвердились. На смертном одре Ричард потребовал, чтобы французского арбалетчика простили и не преследовали. Ричард сказал, что не достоин быть королем и ослабел еще до того, как получил рану. Эти слова привели приближенных в скорбное состояние. Они возражали королю, говоря, что не знают более отважного правителя.
После смерти Ричарда, последовавшей 6 апреля, в год 1199-й от Рождества Христова, его люди не подчинились приказу. Замок был взят. Арбалетчика нашли, и английские лорды заживо содрали с него кожу.
Весь христианский мир оплакивал кончину могущественного сюзерена. Правил Ричард десять лет и умер на сорок третьем году жизни».
Книга выскользнула из моих пальцев. Долгое время сидела я, размышляя о странной смерти Ричарда Львиное Сердце. С какой стати прославленный полководец вдруг попросил выстрелить в него французского арбалетчика, стоявшего на стене замка? Как там написано в книге? «Ричард сказал, что не достоин быть королем и ослабел еще до того, как получил рану». По-моему, это было лишено всякого смысла.
Наконец я возобновила чтение, пролистав книгу до того места, где рассказывалось о жизни Черного принца. И тут мое внимание привлекла одна деталь. Сокровища были найдены в землях, принадлежащих виконту Лиможскому; Черный принц осадил город Лимож. Между этими событиями наверняка существовала какая-то связь.