Крест на моей ладони
Шрифт:
— Сама не видишь? — взбешённо рявкнул он.
— Нет, не вижу, — с уверенным спокойствием ответила я. — Зато вижу стадо спесивых снобов, которые приехали с просвещённого Востока в отсталую Европу и принялись хвастаться перед дикарями своей великой мудростью. Бахвалиться знаниями, которые ушастики не сами добыли, а получили в подарок от Верховных Учителей, среди которых были и человеки. Демонстрировать величие хелефайи могли только среди полузверей. В высокоразвитом античном мире они были незаметны. Нимфы, фавны — мифы ровным счётом ничего не говорят ни
Джакомо едва заметно покачал головой.
— Нет, — сказал он одними губами.
— Ты легко сумеешь выжить и в потайнице, и на основице, а дивнючок твой, — кивнула я в сторону гостиной, — даже в потайнице не способен обойтись без няньки. Так кто из вас совершеннее?
— Нина, я с двенадцати лет мечтал увидеть Дивный Народ. Даже ролевиком был, толкиеновского эльфа изображал. Потайницу эту поганую терпел только ради них. Совершеннейшие и Благословеннейшие. Я хотел увидеть их танцы, услышать песни. Лишь увидеть — и всё.
— И увидел, — сказала я. — Если до сих пор не налюбовался, стряхни Миденвена с дивана, поставь посреди гостиной и смотри хоть до посинения. А ещё лучше спеть и сплясать заставь. Поскольку выбора у него нет, ушастику придётся соглашаться на всё.
— Нина! Ты что несёшь? — возмутился Джакомо.
— Всего лишь предлагаю тебе сделать с потайничником то, что пять лет потайничники делали с тобой.
— Я людь, я человек, и не собираюсь унижаться до уровня скота, пусть и волшебнокрового! — выкрикнул Джакомо и осёкся, понял смысл собственных слов.
— Ты чудовище, — сказал он. — Ты выворачиваешь всё наизнанку, разбиваешь все основы, искажаешь понятия.
— Это были плохие основы, — ответил вошедший в кухню Миденвен. — На них нельзя построить жизнь. Они обрекают на смерть. А понятия о правильном и скверном уже давно искажены до уродливости. И наши души вместе с ними.
Он подошёл к Джакомо. Верхушки ушей развернулись вперёд, мочки приподнялись.
— Господин, вы действительно снимаете с меня вину за нарушение закона гостеприимства?
— Да. Целиком и полностью.
Верхушки ушей у Миденвена резко отвернулись к затылку. Хелефайя прижал ладонь к груди, глубоко поклонился.
— Вы слишком добры ко мне, господин. Я ничем не заслужил такой доброты. Мне надо вернуться в Виальниен.
— На плаху, — зло ответил Джакомо. — Здесь сидеть будешь! Пока не найдём доказательства твоей невиновности, о потайнице и думать забудь.
Уши у хелефайи встопорщились.
— Зачем вам это, господин? — недоумённо спросил он.
— Затем, что ты такой же людь, как и мы, — сказала я. — А люди должны помогать друг другу, если хотят остаться людьми.
— Госпожа? — с ещё большим недоумением и растерянностью посмотрел на меня Миденвен.
— Ненавижу это холуйское обращение, — ответила я. — Меня зовут Нина Хорса. Если вы, уважаемый ли-Вириар, предпочитаете официальность, можете называть Нина Витальевна или Хорса Витальевна, это всё равно.
Верхушки ушей у хелефайи слегка оттпырились, мочки сжались, он почувствовал, что второе имя — истинное, но вопросы задавать не решился.
— Я всё же схожу за водой, — сказал Джакомо.
— Нет, монсеньор! — воскликнул Миденвен. — Не утруждайтесь из-за меня.
Джакомо в растерянности посмотрел на хелефайю, затем на меня. По Генеральному кодексу «монсеньор» — обращение вассала к сюзерену.
Насколько я успела разобраться, с представителями иных рас общаться на равных ушастики не умеют вообще. Для них существует только одна форма взаимоотношений — высший и низший. Если не получается быть высшим, значит надо ползать на брюхе. Интересно, что будет, когда оба вернутся в потайницу.
— Ничего страшного, — сказала я Джакомо вслух. — Со временем уважаемый ли-Вириар поймёт, что даже для хелефайев и человеков существует такое явление, как дружба.
У Миденвена испуганно дёрнулись уши, верхушки отогнулись назад. Джакомо улыбнулся, пожал ему плечо.
— Всё образуется, всё будет хорошо.
Миденвен неуверенно кивнул.
— Вы пока с телевизором и дивиди-плеером разберитесь, — сказала я.
— А ты куда? — насторожился Джакомо.
— Съежу в потайницу за дисками и ноутбуком. Я живу рядом со щелью, так что вернусь быстро.
— Там рядом жилых домов нет, — не понял Джакомо.
— А Чесночный квартал?
— Ты поселилась с вампирами?!
— Ну и что? — не поняла я удивления. — Люди как люди. К тому же это единственный квартал на весь Рем, где есть не только нормальная сантехника, но и электричество. Вампиры сделали маленькую станцию с ветряками.
— Но они же монстры!
— Ни один вампир никогда не причинит зла Источнику, монсеньор, — тихо сказал Миденвен.
— Кровь потайничних человеков брать запрещено!
— За исключением тех случаев, когда они сами соглашаются стать донорами, монсеньор.
— Бред, — сказал Джакомо. — Какой надо быть дурой, чтобы согласиться стать пищей для кровохлёба.
— Это мы обсудим позже, — ответила я. — Сейчас важнее другое — найти доказательства невиновности Миденвена. Родниковую воду куплю по дороге.
Из кухни я вышла прежде, чем Джакомо и Миденвен успели что-то ответить.
Без адвоката нам не обойтись. А денег на него нет. Разве что поискать хотя бы мало-мальски сообразительного специалиста среди бесплатных государственных защитников, которые сидят на заднем дворе Дворца Правосудия в ожидании левого приработка. На оплату услуг такого законника у нас финансов хватит. Другое дело, что качество работы у них — на риске клиента, но нам не до капризов.