Крест поэта
Шрифт:
Не вынося укоров и брани, Татьяна Федоровна, через семнадцать дней, появилась вновь в Рязани и устроилась на должность кормилицы в детский дом, прихватив с собою и Сашу. Но развод отклонен — возвращение неминуемо. И мать просит подругу Екатерину Разгуляеву взять на воспитание Сашу.
Отдавая, потеряла сознание. А когда повозка тронулась, через версту, полторы, крик: мать с распущенными волосами... Подбегает, обезумевшая: «Боже мой! Я забыла с ним проститься. Дайте моего ребенка, я еще раз прижму его к груди». Берет на руки, прижимает к груди, целует,
И годы, годы мать, как горная орлица, на отдалении неутомимо сторожила сына: «Вдруг 5 января в два часа ночи стук. Вышла Екатерина Петровна: — Кто там?
— Это я, Сашина мать, откройте мне!..» Сторожила умно, щедро, благодарно: «Дорогая подруга, Екатерина Петровна, я очень прошу приехать ко мне с моим сыночком Сашенькой на несколько дней. Я очень соскучилась по нему, к вам я приехать не могу, нет никакой возможности. Дочь Катя маленькая, а Шуру кормлю грудью. Сережа находится в Москве у отца. Убедительно прошу Вас приехать ко мне, жду с нетерпением. Целую Вас. Оденьте Сашеньку потеплее, чтобы он не простудился. Я за него беспокоюсь!»
Приехали. Александр вспоминает: «...вот подбегает ко мне, берет на руки, целует в лоб, волосы, щеки, глаза и плачет. Вносит меня в избу:
— Сейчас я тебя напою, накормлю и согрею!..»
***
Мы, малосведущие люди, роясь в судьбе великого поэта, всерьез принимаем: «Есенин кровью написал стихи Эрлиху потому, что поэты и раньше Есенина писали посвящение кровью». Наверно. Кровь стихов Есенина — не от крови ли матери, бегущей за повозкой ускользающего ребенка?
Зимняя степь. Сверкающие инеем березы. Белые холмы. Высокие суровые звезды над ними. И — оледенелое пространство. И — скрипучая русская дорога. И — снег по краям. А на дороге — мать. Волосы рвет, судьбу проклинает...
Ну, вы, есенинцы, родные мои, разве трудно угадать, чему и кому жалуется поэт, о чем и о ком, а?
Я вижу — в просиничном плате,
На легкокрылых облаках,
Идет возлюбленная мати
С пречистым сыном на руках.
Она несет для мира снова
Распять воскресшего Христа:
«Ходи, мой сын, живи без крова,
Зорюй и полднюй у куста».
Личное, от детства и до предсмертного часа, перевоплощается в поэте в твое и мое, в наше, человеческое, счастливое или несчастливое, но перевоплощается и утверждается: дар поэта раскрывает увиденное и пережитое, приобщенное к своему народу, как весною природа — цветы показывает нам, печальные они или веселые, смотри и проникайся...
Не надо натужно втаскивать в творческую биографию Есенина «детали и приметы» его живой биографии, но и не замечать такое — слепота:
Сердце неласково к шуму,
Мыши скребут в уголке.
Думает грустную думу
О белоногом телке.
Да,
Не дали матери сына,
Первая радость не впрок.
Метко, как пулей, точкой узаконено: даже знаки препинания рассчитаны на главную мысль — выделить и обособить то, что поэт дает нам в подтексте... Касаясь ли больших событий, опускаясь ли над ручьем, склонясь ли над ромашкой, Есенин многозначен, масштабен, но многозначность и масштабность его слова усилена неповторимостью личного. Он достоверен собственным горем:
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
Пора нам заметить и поражение соединить «разрыв» по времени:
Тонкой прошвой кровь отмежевала
На снегу дремучее лицо.
Ну?.. Есенинцы, не лицо ли матери, а? Не лицо ли России? Может— опровергнете?
Сергей Есенин не был ни пьяницей, ни хулиганом, ни распущенным женоедом. Уж чего он искал, к чему неостановимо стремился, так это — к уюту, к светлой семье, раненный с детства личной драмой матери.
Мать Есенина — слеза России. Действительно — дочь России: ее гнули, мяли, унижали, «орабынивали», но не смогли. Ну, разве она — не русская мать? Разве она — не Россия? Через есенинский род Батухан проехал в шатровой кибитке, Ягода прошуршал тайными «досье», Ежов и Берия проскребли инквизиторскими перьями.
Поэт создал из страданий своих, из «фамильных» трагедий и утрат образ любимой и создал он «лицо» матери, Магдалины лицо, и сильным сыновьим светом сердца опахнул его:
В лунном кружеве украдкой
Ловит призраки долина.
На божнице за лампадкой
Улыбнулась Мавдалина.
Кто-то дерзкий, непокорный
Позавидовал улыбке.
Вспучил бельма вечер черный,
И луна — как в белой зыбке.
Вспучил бельма... А не они ли, пятившиеся на «юбилее» Сергея Радонежского от Патриарха Алексия II, вылупляли будильни-коподобные зенки? Есенин горько биографичен и социально предсказателей — жестокая привилегия гениев:
И придет она к нашему краю
Обогреть своего малыша.
Снимет шубу и шали развяжет,
Примостится со мной у огня.
И спокойно и ласково скажет,
Что ребенок похож на меня.
Похож — ребенок России, ее соловей и пророк, ее седой месяц, вечно плывущий над зимними оледенелыми просторами.
Погибла Бениславская. Погибла Дункан. Погибла Райх. И оставшиеся в живых не виноваты за страшную бурю, не захватившую их под свой убийственный зык. Расстрелян Наседкин, муж Кати. Расстрелян Георгий, Юра, сын Сергея Есенина и Анны Изрядновой...