Крест Сталина
Шрифт:
– Двое...
– Пусть секут откуда что бьет. Биноклю марлей прикроют, не то снайпер по блику срежет - мозгов не соберешь! ... Отправь кого ни будь назад к нашим! Может сговорятся, ... поддержат огнем, а? ... Хотя нет, ... никого не посылай - свои же и пристрелят...
– Так я ж хотел, ... да потом ребятки говорят: давай мол, по свойски, "замаякуем". Кто то должен из бывших наших позади остаться. Не всех же "чистых" по фронтам отправили?!
– Точно! А если немцы допрут, что тогда?!
–
Отчизна не забывала своих - из далека принесся очередной снаряд и, упав за плетнём, раскинул осколки по остаткам дворов...
* * *
Георгий Копейкин стоял, облокотившись о кособоко торчащее бревно раздербаненного сарая. Ему было все равно: одернет ли его приказным тоном зануда - капитан, или сам командир полка, озабоченным чем-то своим. В данный момент рядовой отдыхал, беззаботно сплевывая шелуху от вялых семечек выпотрошенных, по случаю, с уцелевшего подсолнуха. Рачительный до всего съестного Червонец предварительно сжевал ватную мякоть из стебля солнечного растения и тем самым утолил нарождающийся голод...
В десяти метрах от него, демаскируя расположение полка, на ободранных бревнах болтались стираные бинты. Под неусыпным оком раскаленного солнца Перепелкин вместе с рядовым Бубукиным перебирал свое нехитрое имущество, готовясь к еще более тяжелым событиям.
Вскоре санитар ушел за новой порцией бинтов, а Бубукин, имевший среди зеков кличку - Патлатый, направился к Копейкину. Оглянувшись по сторонам, Бубукин прошамкал:
– Слухай, Червонец, нам почем свободы не дают? Ну сам посуди, коли ранят - так отпущение всех грехов! Так и балабонят: "до первой крови"... А ежели я сухим прополз? Что тогда? Ждать пока в зад саданут?!
– Прищурив от солнечного напора глаза, Патлатый стал грызть подвернувшуюся былинку.
– Да на каждого из нас, почитай, по десятку убитых фрицев наберется. Да непросто автоматом порешенных, а так - на штыках и ножах... Несправедливо, а?
Копейкин стряхнул с себя беззаботность и постарался вникнуть в размышления Бубукина - Патлатого.
– Чо об энтом думать!? Делай свое дело и баста!
Семечки перекочевали из жмени в жменю...
– Да как об энтом не думать? Если обратно в зону бросят - нам уж, точно, кумпол свернут!
– Патлатый засыпал горсть семян подсолнечника и зажевал, гоняя кадык из стороны в сторону.
– Только и говорят кругом, что блатным, веру потерявшим, сучья война грядет!
– Бубукин присел на приваленное бревно.
– Тем, кто на сторону власти пошел и за оружие взялся, братва приговор выписала... А нас, Егорка, из блатных - всего ничего осталось...
– Патлатый не договорил, страшась неожиданно
– Может того, ... по горлышку чи-и-ик... и с подарочком к немцам, ... за полковника и там место найдется!
– До того месилово [52]еще дожить надо!
– Червонец набычился и зашипел, мерно расставляя слова.
– Только ты лупетки огненные пригаси малость! И горло прикрой, не то увижу, что копыта заточил - как крысу, замажу!
– Тю-у, Червонец? Я ж так, ... на горбатого сверил!
– Бубукин сполз задницей на землю и, ковыряя ее стоптанными каблуками, попытался отползти от напирающего Копейкина.
– Ты мне ливер не дави! Я за полкана все прелки вырву!
– огромный кулак уперся Патлатому в губы.
– Прекратить разговорчики!
– на барахтающихся бойцов надвинулась длинная тень капитана Евсеева.
– Ну, что за народ? ... Полковник что сказал? Отдыхать! Быстро по местам!
– Евсеев оттеснил Жорку и, вытаскивая кисет, весело зыкнул: - Гитлера на тебя нет! Они ж тебя как огня боятся!
Копейкин свернул цигарку, предварительно захватив махорки еще на одну...
– Боятся... А шкняги некоторые фуфлыжники до сих пор подбрасывают.
– Немного подумав о чем-то своем, добавил: - Что я? ... Вот придет Корней - за все спросит!
– Какой Корней?
– Евсеев чуть не подпрыгнул на месте.
– Ты что, взаправду думаешь, что Крест живой?
Копейкин, взволнованный словесной перепалкой, никак не переходил на нормальный язык:
– Конечно живой! Это кум мутило варганил, что Креста повязал... Только куда ему? Вот Выпь мазы качал, базара нет... а Фикс то куда полез? У него через раз очко на ноль соскакивало...
– Значит, ты точно считаешь, что с Крестом ничего не случилось?
– А для меня он до сих пор живой! Если нет - малява была бы... Не от него, так от другого! Крест меня положенцем оставил и - если что не так - я любому хайло запаяю, поверь! ... Даже тебе, капитан... Не смотри на меня так... потому говорю, что сегодня бой. Может, и не свидимся более...
– Копейкин с каменным выражением сосредоточенно подумал о своих земных делах...
Семечки струйкой ссыпались рядовому на мотню. Не обращая внимания на этот казус, он, чуть помедлив, добавил:
– На этой войне всех ребят потерял, ... наверное, и мне за ними дорога... Так что, если жив будешь и с Крестом свидишься, ... передай, что при мне - все мазём было...
Евсеев поморщился от стрельнувшей в груди боли. Покачав головой, побрел в сторону от разрушенного сарая и увидел пробегавшего по своим делам санитара Перепелкина. Хрипло окликнул и передал накануне принятое решение: