Крестоносцы
Шрифт:
Хроника брата Жана Элемозина добавляет к этому рассказу несколько деталей и сообщает, в частности, что Франциск якобы предложил султану испытание огнем в качестве Божьего суда: "Говорят, что он пришел к султану, и тот предложил ему даров и сокровищ, а поскольку служитель Божий не пожелал их, сказал ему: "Прими их и раздай церквам и бедным христианам". Но служитель Божий, презиравший земные богатства, заявил, что провидение Господне обеспечит бедных в их нуждах. Когда блаженный Франциск начал проповедовать, то он предложил войти в огонь вместе с сарацинским священником и таким образом неопровержимо доказать истинность веры Христовой. Но султан возразил: "Брат, не верю я, что кто-либо из сарацинских священников пожелает вступить в огонь за веру свою"".
Другие хронисты уточняют, что возле султана сидел "святой старец", который после предложения Св. Франциска поднялся и вышел. Этот эпизод был в наше время исследован Луи Массиньоном, идентифицировавшим этого старца: "Это Фахр-аль-Дин-Фанизи. Но я не думаю, что этот аскет, ученик мусульманского мистика Халладжа, удалился из страха. Он не признавал ордалий, полагая, что нельзя искушать Бога".
Позднее эта сцена вдохновила Джотто, написавшего ее в церкви Сайта Кроче во Флоренции, и сложилась легенда, ходившая среди христиан, что султан перед смертью под влиянием посланных к нему братьев миноритов полностью перешел в христианство.
Эта история, а именно встреча Св. Франциска Ассизского с султаном Египта в то время, когда в этой стране развернулись гонения на христиан, сама по себе является поразительной. Она была частью той золотой легенды, что окружала всю жизнь бедняка из Ассизи. Султан Аль-Ка-миль в момент своей наивысшей ненависти к единоверцам Франциска побежден кротостью маленького человека, представшего безоружным на ничейной земле, разделявшей два лагеря, в намерении проповедовать свою веру тому, с кем собирались сражаться. Это обращение к силе веры тогда, когда единственно возможной казалась сила оружия, вполне в духе мистической поэзии, определявшей атмосферу, близкую Франциску.
Этот поступок Франциска, как и само его присутствие под Дамьеттой, сразу же проявляют те устремления, которые наберут силу позднее. В Св. Франциске воплотились бедняк и рыцарь, олицетворявшие две силы, которые в прежние времена тронулись в Святую Землю и завоевали Иерусалим. Известно, сколь соблазнительным был для Св. Франциска рыцарский идеал, и он хотел быть сначала Божьим певцом, а затем рыцарем Господним. Поэтому неудивительно, что для него, буквально понимавшего Евангелие, столь притягательной была Святая Земля.
Как и те, кого некогда потряс призыв Урбана II, он понимал принятие креста в буквальном смысле. И своей удивительной мистической интуицией он определяет новый путь отправляя своих братьев в Святую Землю, он более всего желал, чтобы они стали мучениками. Когда он узнал, что пятеро из них, повторившие его подвиг, были убиты толпой, то воскликнул: "Хвала Христу, теперь я знаю, что имею пятерых меньших братьев". Жак де Витри вспоминал начало этой евангелической миссии: "Сарацины охотно слушали братьев миноритов, когда те говорили о вере Христа и евангелическом учении до тех пор, пока их слова не начинали явно противоречить учению Магомета и он не представал вероломным лжецом в их проповедях; тогда их начали нечестиво избивать, и если бы не чудесное вспомоществование Бога, то их убили бы".
В Святой Земле святого из Ассизи притягивали и ясли младенца Христа. Известно, как он впервые открыл верующим вифлеемскую пещеру в Греччо и как с тех пор развилось, особенно с XIV в., почитание Святого Младенца наряду с почитанием крестного пути. Все то, что столь глубоко обновило христианскую чувственность, зародилось в этом первом путешествии Св. Франциска в Святую Землю, совершенном в грохоте сражений и шума раздоров между христианами. Расточением любви и безумно героическим поступком он оставил в прошлом образ вооруженного рыцаря, принимающего крест ради завоевания Иерусалима. Решения XI в. не подходили отныне для века XIII, когда полностью преобразился идеал "воинства Христова", и первый шаг в этом устремлении переосмыслить значение креста был сделан братом Франциском между двумя воюющими лагерями под Дамьеттой.
Крестоносцы, однако, продолжали воевать, совершенно не понимая возвышенного поступка, совершенного на их глазах. Кардинал Пелагий считал, пока Франциск был у султана, что нищенствующий брат отрекся от христианства. Что касается других прелатов, то об их впечатлении о Франциске можно догадываться по опасениям, выраженным Жаком де Витри в его "Восточной истории" и письме, написанном в Дамьетте в марте 1220 г.: "Мы видели первого основателя и главу этого ордена, которому все его члены повинуются как великому приору; это человек простой и безграмотный, любимый Богом и людьми, а зовут его братом Франциском… Глава братьев миноритов, учредивший их орден, прибыл в нашу армию; воспылав ревностию к вере, он отправился в армию сарацин и в течение нескольких дней с большим успехом проповедовал им слово Божье; султан, король Египта, просил его помолиться Господу, чтобы он помог ему обратиться в веру, наиболее угодную Богу. В этот орден вступил клирик Колен Англичанин и два моих собрата, мэтр Мишель и сир Матье, которым я поручил попечение о церкви Св. Креста в Акре, и я с трудом удерживаю от этого шага своего певчего, а также Анри и некоторых других".
Необъяснимое в глазах прелата побуждение, влекущее его собратьев к неприметному человеку в грубой рясе. В другом месте он с чисто церковной осмотрительностью выразил свои опасения в отношении этого человека: "Этот человек показался мне очень опасным, поскольку он не только совершенных, но и молодых, несовершенных людей, которых следовало бы еще какое-то время подчинять монастырской дисциплине, чтобы приучить их к ней и испытать, рассылает по двое по всему свету". Вполне естественное благоразумие, проявлявшееся в заботе о путях церкви, но близорукое в отношении чудес, которые стало творить "безумство веры". А выступление брата Франциска вскоре принесло неожиданные плоды, и в линию его поведения выстроились некоторые факты, которые невозможно было предвидеть несколькими годами ранее. Прежде всего, это письма, которые сам папа Григорий IX отправил в 1233 г султану Марокко и султану Египта, чтобы убедить их волнующими словами принять христианскую веру "Мы изо всех сил молим Отца света, зная его благую любовь, наставляющую нас, чтобы он милостиво снизошел к нашим мольбам и проявил свое великое милосердие. Пусть Он разверзнет ваши уши и ваш разум, дабы в благочестии сердца и смирении духа вы пришли к нам, жаждущим благодати в настоящем и славы в будущем.. Пусть покажет Он вам своего единственного сына, чтобы пришедши к христианской вере через крещение, вы могли бы стать благодаря совсем новой жизни возлюбленными приемными сынами Господа, желающего, чтобы все верные царствовали с Ним на небесах".
Именно ученикам Св. Франциска папа доверил эти письма, поскольку они уже начали образовывать своего рода почетную гвардию Святой Земли, которая впоследствии им и была доверена Час миссионерства еще не пробил; лишь в конце этого века Раймунд Луллий набросал настоящую миссионерскую программу, но попытки полностью преобразовать крестовый поход, так чтобы приблизиться к миру ислама одним только оружием Евангелия, уже не прекращались.
Св. Франциск сам отправил в Тунис двух братьев, Жиля и Эли; и если их проповедь потерпела неудачу, то, скорее, по причине враждебности венецианских или провансальских купцов, торговым соглашениям которых они вредили, нежели самих мусульман. Однако с 1257 г другой нищенствующий брат Филипп, провинциал братьев-проповедников в Святой земле, мог самому папе Григорию IX уже сообщать об успехах их проповеди среди восточных христиан, ранее независимых от Рима: патриарх якобитов вернулся в лоно римской церкви и сам стал доминиканцем; к той же церкви присоединились марониты Ливана, было начато обращение нубийцев, и в несторианской церкви некоторые выразили желание вступить в церковь римскую. В эту эпоху братья-проповедники действительно утвердились на Востоке, в частности, в Египте, тогда как братья-минориты завоевали Алеппо, Дамаск и Багдад.
II. Крестоносец без веры
Странный крестоносец выходил в море из Бриндизи 28 июня 1228 г. Возглавлявший весьма скромную армию – всего 1500 рыцарей и около 10000 пехотинцев – маленький лысый человек, севший в этот день на корабль, был не кем иным, как императором Священной Римской империи Фридрихом II Гогенштауфеном, который к императорской короне еще ранее присоединил корону короля Иерусалима. Но несмотря на титулы короля и императора, Фридрих II тем не менее не принадлежал к христианскому воинству, поскольку был отлучен от церкви, и это было впервые, что вопреки официальной воле папы крестоносец отправлялся в крестовый поход.