Крестовый поход детей
Шрифт:
– Девушка-призрак?
– Алессия. Да. Трудно сказать, жива она или мертва. Она разговаривает со мной. Я вижу ее. Ей каким-то образом удается проникать в мои мысли. И тем не менее, она умерла много лет назад. Задолго до Страдания. В Венеции подобные ей создания живут бокс бок с живым, как будто так и надо.
– Твоя религия как-то объясняет подобные явления?
– Воскресение плоти — один из догматов Церкви. Но не совсем такое воскресение.
Вагант поднес ко рту бутылку граппы, которую захватил в кабинете Управляющего. Она уже почти опустела. Крисмани хорошенько поработал над ней.
Юноша сделал большой глоток и передал бутылку Дэниэлсу.
Священник отрицательно помотал головой. Запах, исходивший из бутылки, вызывал у него отвращение. Это был запах лака.
Он вспомнил один вечер в Новом Ватикане. В тот день кардинал Альбани назначил его главой Конгрегации доктрины веры — церковной организации, которая в далеком 1542 году под именем Святой Конгрегации римской и вселенской инквизиции заняла место зловещей средневековой инквизиции, унаследовав ее основную цель: охранять чистоту учения и на корню пресекать развитие новых ересей. В подземельях Святого Каллиста Конгрегация состояла всего из одного человека, но его назначение, по мнению кардинала, заслуживало того, чтобы быть отпразднованным.
Ужин не представлял собой ничего особенного, пока Альбани светясь детской улыбкой, не достал из шкафа бутылку и две рюмки.
– Вы непременно должны это попробовать, — сказал он, показывая Джону бутылку. Дэниэлс посмотрел на этикетку.
Il Pirus di Nonino [12] .
На полупрозрачной этикетке была изображена груша. Создавалась иллюзия, что она находится внутри бутылки.
– На фриульском [13] pirus значит «груша», — объяснил ему кардинал. — Семья Нонино производила граппу во Фриулии. А эта граппа сделана из груши сорта Уиллиамс. Ценнейший продукт, лимитированное производство. Отведайте, прошу вас.
12
Nonino — один из самых известных производителей граппы в Италии. Фирма названа по фамилии владельцев.
13
Романский язык, распространенный в северо-восточной Италии.
Джон поднес рюмку ко рту.
Аромат напитка был изумителен. Закрыв глаза, можно было представить, что мир не изменился, что такие драгоценные вещи, как свежие фрукты и запах цветов, вовсе не исчезали с лица Земли.
В этом напитке была поэзия.
И магия.
А теперь, сидя в этом убежище Ваганта, вспоминая тот момент, он обнаружил в нем еще кое-что. Урок, быть может, даже зародыш притчи. Воспоминание о той бутылке, в которой от груши было только изображение, больше сообщало ему о сущности фрукта, чем напиток, в котором находилась настоящая груша, но который не имел ни ее вкуса, ни ее аромата.
Улыбнувшись, он отложил эту мысль до более подходящего момента и продолжил рассказывать.
– Прибыв в Венецию, я понял, что миссия Дюрана заключалась в том, чтобы взорвать бомбу, о чем он ничего не говорил мне до самого последнего момента. В конце концов его план провалился. Ему не удалось взорвать город. А я отправился в Рим, волоча за собой бомбу на санях.
Вагант недоверчиво помотал головой.
– И ты прошел весь этот путь пешком?
– Силы, данные мне Патриархом, помогли мне в этом невыполнимом деле.
– А потом Сыны Гнева отняли у тебя бомбу. И теперь ты хочешь снова заполучить ее и продолжить свой путь в Рим. Чтобы взорвать кардинала Альбани и остальных злодеев.
– Да, — ответил Дэниэлс прямо.
Снег не шел. Открывавшийся за окном пейзаж мог бы показаться нормальным даже человеку до Страдания: снег до самого горизонта под серым небом. Но холмы в этом пейзаже на самом деле были руинами домов, а небо излучало смерть.
Дэниэлс сказал Ваганту, что ему кажется неосмотрительным находиться в пентхаусе днем. В ответ юноша пожал плечами.
– Никто из нас не вечен. А это место отлично подходит для разговора, — сказал он, распахивая дверь в свое убежище после бесконечного утомительного подъема.
Теперь он сидел молча, как будто переваривая сказанное Джоном. Судя по выражению лица, это была горькая пилюля.
– Ты тоже не очень-то нормальный. Появляешься здесь слепым, потом вдруг к тебе снова возвращается зрение… Тебя сопровождает мертвая девушка…
– Ты хочешь спросить, не являюсь ли и я одним из этих созданий? Нет. И, тем не менее, во мне есть кое-что от них. Назовем это даром. Или трансплантацией. Они взяли что-то от себя и имплантировали это мне. Давным-давно был один фильм…
– Как «Звездные войны?»
– Да. Он назывался «Чужой: Воскрешение». Не очень-то красивый фильм. Он был то ли последним, то ли предпоследним в большой серии.
– «Звездные войны» тоже были серией фильмов.
– Да, именно. В общем, в том фильме, о котором я говорю, одну женщину клонировали после ее смерти, но при этом в ее теле содержался геном инопланетного существа, так что после клонирования она имела и внешность человека, и некоторые способности инопланетянина.
– Кажется, я понял, о чем ты.
– Так кто же может утверждать, что я не мертв и что они не воссоздали меня, частично использовав свой геном? Ты знаешь, что такое геном?
Вагант кивнул.
– Иногда я чувствую себя очень странно, — пробормотал священник. — Я и сам не понимаю, каким образом я потерял и снова обрел зрение.
– Весь этот мир вообще странный, — сказал Вагант. — Знаешь, я ведь тоже помню старые времена. Карамель, велосипеды. Траву.
Дэниэлс улыбнулся.
– И я.
– Ты не скучаешь по чему-нибудь из старого мира?
– Много по чему.
– Назови что-нибудь одно.
– Всего одно? Хм. Наверное, больше всего мне не хватает музыки.
Молодой человек кивнул.
– Довольно трудно продолжать верить в Бога, видя, что осталось от того мира.
Морщины на лбу священника стали глубже.
– Да, это нелегко, — признал Джон.
– Пленники… То есть, я хочу сказать, жители города Железных врат… Говорят, у их раввина есть этому объяснение. Ну, того факта, что Бог существует и в то же время мир полетел ко всем чертям. Говорят, это называется «симун» [14] .
14
Раскаленный ветер с песком, пыльная буря.