Крейстонские туманы
Шрифт:
***
После смерти Бартоломью для Крейстона наступили тяжелые времена. Он не находил себе места в своих обширных владениях. Сотни раз лорд обошел все анфилады и гостиные, спальни и бильярдные, библиотеку и курительные комнаты. Только в Северную галерею, где покрывались пылью и паутиной портреты его предков Крейстон ни разу даже не заглянул. Отчаяние подступало как прилив, грозивший захлестнуть несчастного одинокого морехода на крохотной песчаной отмели, куда ему удалось доплыть после кораблекрушения. Только переписка с Черри и редкие визиты О' Райли немного скрашивали лорду жизнь.
Неизвестно почему Крейстон затеял переписку, используя традиционную почту, а не интернет.
В середине зимы, незадолго до Рождества в Крейстонхилл прибыл троюродный кузен Бартоломью, служивший у Чизертона мажордомом. Крейстон принял его с распростертыми объятиями, предложил кофе, сваренный им собственноручно, усадил в удобное кресло у камина и целый час с неподдельным интересом расспрашивал гостя о его детстве и юности и роли Барри в его взрослении. Гарри Монстр покинул родной и для него кров Крейстонхилла в ранней юности, по какой-то таинственной романтической причине. Сделал на «чужбине» незаурядную карьеру и вот уже много лет служил мажордомом у Чизертона, хотя его сманивали даже в штат Букингемского дворца.
Гарри Монстр, который в память о кузене просто наносил визит вежливости, был растроган душевной теплотой молодого лорда и неожиданно для самого себя спросил его:
— Нет ли вакансий в Крейстонхилле, сэр? На склоне лет вдруг потянуло на родину…
— Вакансий для вас? Ой, не будите меня, дорогой Гарри! Да я даже и не мечтал! Конечно, буду счастлив, если вы согласитесь на место управляющего…
Гарри Монстр сразу же отправился к Чизертону и подал ему прошение об отставке.
— Вы ставите меня в безвыходное положение, — огорчился Чизертон. — Что это вы вдруг надумали?
— Видите ли сэр, я из Крейстонских Монстров, и сказать по совести, место мое там…
— Но черт меня побери! Я думал, у вас были веские причины, чтобы покинуть Крейстон-хилл.
— Да какое там! Видите ли, в юности я был излишне впечатлителен и нервозен. Уверен, что Старый Лорд хотел всего лишь предсказать мне результат заезда в дерби, но я сдуру сиганул в окно, прихватив с собой раму.
Чизертон с минуту изучал непроницаемое лицо своего мажордома, и не нашел ничего лучшего как спросить:
— И что же? После двадцати лет службы, начав с места младшего лакея, вы, в нашем дурдоме, достаточно укрепили свои нервы? После трех моих разводов со всеми истериками, попытками суицида и погромами, которые учиняли поочередно мои жены?
— Да, сэр.
— Вам позавидуешь, — скептически отозвался Чизертон и тут же подписал мажордому «вольную». Гарри поклонился и вышел, размышляя про себя. За двадцать лет безупречной службы Чизертону ни разу не вспало на ум предложить своему мажордому присесть во время ежеутренних бесконечных обсуждений хозяйственных дел. А Чизертон, провожая взглядом сутуловатого верзилу мажордома тоже размышлял.
«Старик спекся. Отработанный материал, хорошо, что сам попросил отставки…»
Так, накануне Рождества, Гарри Монстр вернулся в дом своей юности.
***
Весна в этом году случилась ранней и очень бурной. В конце марта Крейстон, как обычно, отправился на прогулку верхом в сопровождении своего верного Баска. Солнечное утро играло всеми волшебными красками пробуждающейся природы. Разливались жаворонки, взвиваясь к солнцу и мягкий утренний бриз с его неповторимым запахом соли и свежести ерошил темную глянцевую шерсть на спине бегущего трусцой пса. Внезапно Баск резко остановился и оскалил клыки, глухое тоскливое рычание как виброзвонок мобильника отвлекло лорда от песни беспечного жаворонка. Лорд собрался посмотреть что именно насторожило пса, но не успел, внезапно резко шарахнулся конь. Крейстон еле удержался в седле, дрожь волнами прокатывалась по атласной темной коже холеного скакуна. Благородное животное содрогалось и едва слышное ржание морщило его губы. Лорд развернулся и отъехал немного в сторону от темного бесформенного пятна в глубокой тени вала, которое так встревожило животных. Потом он спешился и, поглаживая шею скакуна, попытался его успокоить:
— Спокойно, Гладстон, тише, тише, мальчик…
Конь прядал ушами и косил глазом, задирая голову вверх и норовя сорваться с узды. Крейстон с трудом успокоил его и, наконец, оглянулся на то, что он видел пока только краем глаза, то, что так напугало Гладстона и Баска…
С первого взгляда было ясно, что это нечто, лежащее в глубокой холодной тени вала, на волглом, скомканном пледе, уже вне мира сущего и помощь безнадежно опоздала. Лицо, одутловатое, вздувшееся с искаженными судорогой чертами было неузнаваемо. Но с первого взгляда лорд все же понял, кто именно оказался этим роковым утром на краю его дорожки для верховой езды. Эти пестрые цыганские юбки, эти стоптанные дешевые туфли с расшатанными каблуками и сбитыми набойками и, наконец, этот вульгарный браслет на запястье в виде половинки наручника с обрывком цепочки, могли принадлежать только одной особе в округе.
— Кейси… — обреченно прошептал лорд.- Господи, она все-таки доигралась…
Дальнейшее Крейстон потом вспоминал смутно. Он дал команду Баску «Стеречь!» и совесть тут же больно кольнула его в сердце. Пес ответил хозяину почти человеческим по выразительности взглядом. Вышколенный пес не мог ослушаться, но в его глазах столь явственно читался такой горький упрек, что Крейстон предпочел крепко сомкнуть веки. Потом он вскочил в седло и наметом погнал скакуна в город, забыв о бездорожье за валом. Каким-то чудом Гладстон преодолел крутой овраг и вылетел на грунтовую дорогу, ведущую к городу. Затем всадник, распугивая прохожих, пронесся по узким улочкам городка прямо к полицейскому участку…
Крейстон, не слезая с седла, рассказал испуганному сержанту, стремглав выскочившему на его зов из дверей, о своей страшной находке и, подстегивая вздрагивающего коня, полетел обратно. Той же дорогой… Следом за ним, завывая сиреной, понесся патрульный автомобиль. Крейстон, не доезжая до вала, свернул к конюшням. Там, он спешился, бросив повод в руки подоспевшего конюха и попросил:
— Успокойте лошадь…
Конюх, обычно ворчливый и привередливый, в этот раз не сказал ни слова, просто кивком головы выразил согласие. Крейстон пешком отправился к месту зловещей находки и обнаружил там встревоженных полицейских и своего верного пса, который никого к этой находке не подпускал.
— Баск! Ко мне! — скомандовал лорд, и пес кинулся к нему с явным облегчением.
— Прости меня, дружище, — шепотом попросил Крейстон, сев на корточки и обхватив громадную голову пса обеими руками, — прости…
Полицейские, сержант Вильерс, детектив Хоули и шериф Маскхем наконец смогли подойти к телу Кейси и принялись за дело. Едва они успели накрыть тело какой-то казенной тряпкой и обнести место происшествия лентой, как подвалили зеваки густой, глумливой толпой. Это было явное нарушение частной собственности лорда, но он не стал никого гнать из своих владений. Он просто ничего вокруг себя не замечал, поглощенный воспоминаниями.